* Как я уже писал, у Баскервилей особый принцип феодально-вассальных отношений, отражающийся в обращениях. Главу рода и все, кто служит ему, и просто знакомые называют "господин/лорд Глен". (Глен-сама). (Кстати, похожая система обращений наблюдается спустя столетие у четырех герцогских семей; к именам Оскара и Оза знакомые тоже добавляют частицу -сама, так же обращаются к членам семей четырех герцогских домов менее знатные люди). Но Баскервили примечательны тем, что наследующий статус главы рода наследует и имя - все Глены, при своей индивидуальности, способны располагать памятью и знаниями своих предшественников, хотя и не разделяют их полностью, обладают одинаковыми сверхъестественными способностями и используют из века в век пять чернокрылых цепей. Можно сказать, что на индивидуальную личность человека с момента унаследования статуса накладывается отпечаток гибридной сущности, имя которой - Глен. (Господин/лорд Глен для Баскервилей, само собой). И поэтому меня заинтересовал тот момент, когда Шарлотта обращается к умирающему... нет, исчезающему Освальду и говорит "Мы во всем поддержим нынешнего... господина Лео"/Мы поддержим Лео, нынешнего Глена" в другом переводе. Я до сих пор не понимаю, почему она это сделала, но то, что она не назвала Лео соответственно его статусу - момент заметный.
Есть и еще один момент - личный слуга Глена, он же будущий наследник, обращаясь к Глену, называет его "хозяин" ("мастер"). (Впоследствии это обращение бесило Оза). В теории существование одновременно двух Гленов - ситуация абсолютно невозможная, но благодаря тому, что мир дважды чуть не рухнул в Бездну, стала заметна еще одна деталь не то в особенностях этикета, не то в характерах братьев Найтреев-Баскервилей.
читать дальше?Винсент просит Лео стать его хозяином (просьба для Баскервилей сама по себе необычная, все равно что "Передай мне титул"). Причем просит не просто так, а на определенных условиях, по сути, заключая сделку - тем более неслыханный момент. Но с того момента, как сделка заключена, он ведет себя с Лео в точности как слуга с хозяином, едва ли не пылинки сдувает. При этом Освальд для него - просто "Глен". В свою очередь Гилберт называет Лео запросто по имени - "мы во всем помогали Лео". Освальд же в прошлом для него - только и исключительно "хозяин" даже после того, как Гил выстрелил в Освальда-нынешнего. Эпизод со спасением Оза тем более примечательный - Гил, выстрелив во второго хозяина, чтоб никому не обидно было, не только в Оза же стрелять х)), называет Оза по имени, а к Освальду обращается "господин Глен". Он там много слов сказал, в этом эпизоде, но, в принципе, этих обращений хватило бы, чтобы сказать - "Я Баскервиль, но я больше не собираюсь наследовать имя Глена, а то, что я делаю, я делаю не как слуга кого-то из двух господ - я просто защищаю друга". Примечательно, кстати, что потом Гил избегает любых обращений к Глену и не вмешивается в стычки, стараясь просто защищать тех, кто рядом. У "слуги двух господ" сложное положение в этой ситуации, но, помогая Озу, он после того единственного выстрела так и не поднял руку на Освальда - в общем, вел себя как и положено. )* Вообще, Баскервили, во всяком случае, персонажи с именами - личности своеобразные. Чтобы понять, насколько своеобразные, достаточно взглянуть на Лили и на поведение Лотти, когда Освальд перебил оперативников Пандоры.
Например, Лили. Мангу я в первый раз начал читать с 30-й главы под впечатлением от аниме, и первой главой, которая по-настоящему зацепила и заставила задуматься, что сюжет не так уж прост, как мне по аниме казалось, была глава "Лиам и Лили". Мне-то казалось, что... ну мало ли откуда эти татуировки у Баскервилей на лице. Они ж страшные жестокие злодеи, им вычурные татуировки наверняка по должности положены в комплекте к алым плащам. х))) А оказалось, что два здоровенных мужика их нарисовали, чтобы показать отвергнутой близкими девочке: "Эта татуировка - не позорное клеймо, а очень милая и симпатичная штука, вот, мы тоже такие сделали, ты не грусти из-за нее". Был немного в афиге. ) А потом присмотрелся - Лили уже семь или девять лет, а ножками, такое ощущение, она ходит не чаще, чем на руках у близких ездит. Она после шутки Винсента начинает реветь и кулачками его молотить, потому что к такому обращению явно не привыкла и всерьез злится на него. Она проболталась при Брейке, что Глен направился в Сабри, да что там - Фанг фактически умер из-за нее. Но ее не то что не ударили, не отшлепали - не отчитали ни разу. И это при том, что род Баскервилей объявлен вне закона, лишился владений, лишился доступа к четырем из пяти Врат, да и судьба мира висит на волоске - и, казалось бы, тут не до того, чтобы с капризным ребенком церемониться. Достаточно на герцога Найтрея посмотреть - он маленькому Элиоту с детства внушал "Ненавидь Безариусов, они нас в Пандоре на последнее место задвинули и оклеветали". И Найтреи, и Безариусы, и Рейнсворты росли с детства в обстановке, где похищение, убийство или попытка убийства не кажутся чем-то непривычным. А Лили... Она убивает оперативников Пандоры, когда ей это поручили, запомнив, что они "враги", но едва ли толком понимая, что такое "убить": в книге с детскими цитатами, которую я читал, была фраза маленького мальчика о дохлой мухе - "А мы ее не будем потом убивать, и она оживеет", а для ребенка, который спустя пару минут после выстрела в голову вскакивает и бежит играться, смерть тем более должна быть чем-то эфемерным. Но, запомнив, что "Пандора- враги", она спокойно выбалтывает Лиаму секреты Баскервилей и даже не думает, что Лиам выстрелил ей в голову, чтобы убить. "Лиам в меня выстрелил, я ожила, его покусал Брандашмыг, сейчас он тоже оживет и мы дальше играть пойдем" - вот так она думает, наверное. Она к Брейку, который убил близкого ей человека, куклу Брейка тащит порвать у него на глазах, но, получив пинок от Зарксиса, даже не пытается напустить на него свою Цепь. Более того, когда почти невменяемый Винсент начинает Брейка избивать, она в такой ужас приходит, что за Дуга потом прячется. Потому что отомстить убийце близкого, порвав его куклу, - это жестокая и страшная месть, да. А вот избить его, связанного, - это уже что-то чудовищное и ненормальное. В общем, у меня создалось ощущение, что ребенку не то что не пытались объяснить "мы вне закона, у нас военное положение, нас всего лишили, надо вести себя так-то и так-то и ненавидеть тех-то и тех-то" - с ней обращались так, будто Баскервили по-прежнему самый влиятельный род в стране, по сути всемогущий и неприкосновенный, гуляют себе спокойненько по садам своих поместий и могут легко и просто защитить близкого им маленького человечка от всех проблем окружающего мира.
Да и с Освальдом...
читать дальше?Когда оперативники Пандоры со своими Цепями попытались напасть на Баскервилей, а итоге через пару минут от них остались лишь трупы, пепел и один раненый, которого Освальд добил собственноручно, а Лотти смотрела на это в ужасе, рот ладошками зажав... Сперва я эмоционально понимал подобную реакцию, а вот логически понять ее не мог: ведь у пандоровцев были боевые Цепи, к разговорам они явно не были расположены, и, убив их, Освальд просто предотвратил стычку, в которой, возможно, пострадали бы его подчиненные и наверняка точно так же погибли бы сотрудники Пандоры. В конце концов, Гилберт, которого его брат называет мягким и слабым и который кажется мне одним из самых порядочных персонажей сюжета, перестрелял за раз плюнуть дюжину своих коллег, превратившихся в марионеток Цвай, и был готов в поместье Исла Юры убить детей, потому что "Они не дети, они - незаконные контракторы". Так почему же...? Но, если задуматься, все понятно. В тех двух ситуациях с Гилбертом Гил был слабее своих противников, и убийство было вопросом безопасности не только для него, но и для беззащитных людей рядом с ним. В данной же ситуации даже контракторы Баскервилей были сильнее пандоровцев, чьи Цепи были ослаблены зеркальными печатями, а Бармаглоту все эти люди и цепи были вообще на один плевок. Проще говоря - Освальд был гораздо сильнее. А раз он был гораздо сильнее, он обязан был остановить своих врагов, а не убивать. (С Брейком перед Вратами времени, такое ощущение, поступали именно так)
Не имело значения, что мир в то мгновение быстро и неумолимо разрушался, что для защиты этого мира Освальду пришлось решиться на самоуничтожение и убийство любимой сестры в детстве, что бывший лучший друг совсем недавно попытался сбросить мир в Бездну и убить Освальда второй раз - и когда в такой ситуации на тебя бросаются вооруженные люди, заявляя: "Джек - герой, а ты, мразь, пытаешься опять Сабрийскую трагедию устроить! Убейте их!" - это... м-м... несколько неприятно. Не имело значения, что доверять в этой глобально критической ситуации нельзя было никому, кроме людей из своего рода, и даже Гилберт, о котором Освальд заботился в детстве, атаковал его, применяя унаследованную Цепь, - а это тоже было наверняка... несколько неприятно. Но это не имело значения. Потому что если первоклашка покажет взрослому человеку в бронежилете с огнестрелом фак и поднимет на него пневматический пистолет - взрослый человек должен у первоклашки оружие отобрать, но ни в коем случае не первоклашку изувечить. Вокруг может твориться какой угодно пиндрец, человеку может быть как угодно больно, пневматика в руках детишки - это, как ни крути, оружие, но проявлять жестокость по отношению к ребенку взрослый человек не имеет права. Потому что он старше, умнее, сильнее. Потому что ребенок - это всего лишь ребенок, и он не виноват, что ему всегда внушали - "Вот этот дяденька плохой, и если ты покажешь ему фак, то будешь хорошим и классным". И Шарлотта наверняка рассуждала именно так и была уверена, что Освальд поступит именно так, и была шокирована и чуть ли не в ужасе, когда он поступил иначе. И это само по себе неплохая зарисовочка на тему "Баскервили до Сабрийской трагедии".* Кстати, об Освальде. Есть в сюжете парочка моментов, которые я понять не могу. Во-первых, кто из двух Гленов приказал Гилберту выстрелить в Оза - Освальд или Лео? А во-вторых, уничтожил ли бы Освальд Винсента, как обещал, если бы ему удалось в прошлом убить Лейси?
читать дальше?Если говорить про первый пункт - в эпизоде после разрушения третьей печати ходит явно Лео. Причем этот Лео, такое ощущение, не очень-то прислушивается к своим предшественникам. Он попросту принял на веру то, что рассказали ему окружающие - о Сабрийской трагедии, вызванной стремлением Освальда заполучить Волю Бездны, об Озе, которого надо скинуть в Бездну, потому что он угрожает спокойствию ВБ... Причем полученную информацию он воспринял как обычный подросток с, ИМХО, слегка начинающей съезжать крышей - "Если бы не было ВБ, я не стал бы Гленом, Элиот бы не умер, ВБ плохая, я ей отомщу". Если учесть еще и замечание Оза - который по сюжету парень умный - "Ты не хочешь убивать, Лео. Ты хочешь, чтобы убили тебя" - создается ощущение, что смерть друга, осознание своей сущности, полученная информация и обещание, данное Винсенту, оказались для подростка непосильной нагрузкой, и ему правда было пофигу - хоть сдохнуть, хоть Сабрийскую трагедию повторить. После разрушения четвертого камня печати (а также попытки Джека убить Глена и разрубания сковывающих мир цепей) Глен ведет себя очень сдержанно и спокойно, приказывает взять под домашний арест или заключить в тюрьму предполагаемых противников в зависимости от степени их опасности и беседует с Бармой о разрушении души Джека, демонстрируя наличие знаний о Бездне и о том, как могла сложиться ситуация в башне, где жила Алиса, сто лет назад. А после разрушения пятой печати Освальд подходит к сидящему в шоке и афиге Лео, накрывает его плащиком и приступает к действиям.
Тут может быть два варианта. Первый - Лео, ранее игноривший и посылавший нафиг других Гленов, после разрубания цепей и попытки его убить оказался в состоянии полного морального раздрая и отчаянно звал их на помощь (нечто отдаленно похожее произошло после ранения Элиота). Когда Глены откликнулись на призыв, Лео в точности следовал всем их советам, а после уничтожения пятой печати Освальд увидел, в каком состоянии парнишка, и решил взять дело в свои руки. А Гилберт Освальда в приказавшем стрелять Глене увидел, потому что под сильным впечатлением от вернувшихся воспоминаний был. С другой стороны, тот Лео, каким он был при разрушении пятой печати, - беспомощно сидящий с покрытым испариной лицом, с полным ужаса взглядом, зажимая руками уши, - как-то не стыкуется с поведением Глена после разрушения четвертой печати. Так что возможен и другой вариант. Освальд - личность с сильной волей; он даже когда его душа была полностью запечатана, а Лео своих предшественников отрицал, сумел Лео мини-лекцию об ответственности Глена прочитать. А после того, как были разрушены четыре печати из пяти, взять контроль над чужим телом для него тем более наверняка не составило бы труда. К тому же Лео, у которого от смерти Элиота начался крышеснос, ситуация "Оз попытался меня убить, мир рушится, я отвечаю за судьбу мира, что делать?!, ААААА!!!", скорее всего, почти до полного невменоза довела, так что он... особо не возражал против отбирания тела, мягко говоря. А после разрушения пятой печати Освальд пришел и заботливо укрыл парня плащиком от всех ужасов окружающего мира, чтобы он не видел и не слышал всяких там убийств, рубилова и тому подобного. И Лео сидел спокойно, не желая и не пытаясь ни во что вмешиваться, до тех пор, пока Винсента не попытались убить. Не знаю, какой из двух вариантов выглядит реалистичнее.
Насчет же уничтожения Винсента в соответствии с договором... С одной стороны:
- Винсент, как и обещал, помогал во всем обоим Гленам. Сказать после этого "Тело теперь мое, что там Лео обещал - мне плевать, и на свое обещание мне плевать, ты на нас поработал, Винс, а теперь иди нафих" было бы, наверное, несколько непорядочно.
- Винсент, как и Лейси, был ребенком несчастья, существование которого, как уже было доказано на практике, несло угрозу для мира. Если бы были уничтожены они оба - это бы в большей степени гарантировало безопасность мира и, кроме того, избавило бы Гила от тяжелой необходимости, став Гленом, убить родного брата. Кроме того, Джек защитил маленьких Гила и Винса только из-за того, что когда-то встретил Лейси. Если бы эта часть истории изменилась, на долю мальчиков, возможно, выпало бы гораздо больше бед до того, как они попали к Баскервилям, и смерть Винса защитила бы Гила от этого.
С другой стороны:
- когда Лео обещал Винсенту уничтожить его с помощью силы Воли Бездны, он не представлял себе, что такое Воля Бездны, кто такие "дети несчастья" и с чем это все едят, да и вообще в полушоковом состоянии был. Освальд же наверняка представлял себе возможные последствия таких действий, равно как и то, что даже убийство Винсента "техническими средствами" во время путешествия в прошлое так, чтобы это не затронуло семью Винса - дело сложное.
- если бы Винсент не стал одним из виновников Сабрийской трагедии, он бы наверняка не мечтал так сильно о самоуничтожении - ведь спустя всего два месяца после всех лишений уличного детства он уже бегал по поместью Баскервилей с улыбкой на лице. Можно ли было лишать его нескольких десятилетий жизни в одном из вариантов развития мира лишь из-за того, что его жизнь оказалась серьезно изувеченной в другом варианте?
В общем, я написал мно-ого слов. )) Ну что ж - персонаж-то интересный, хочется понять его лучше. )