Корея при династии Чосон: соц.-эконом. и административное устройство, внешние связи.

[yellow-submarine6]

При просмотре корейских фильмов и дорам или чтении книг про Чосон мне при упоминании разных реалий порой непонятно было, о чем идет речь. Так что здесь будут выдержки из 7-й главы книги Курбанова "История Кореи" (http://rikonti-khalsivar.narod.ru/Korea0.htm). Спасибо  AnnetCat за помощь с ликбезом ))


ХV-ХVI вв. в южнокорейской историографии принято называть «ранним периодом Чосон», сменившим эпоху Коре. К «позднему периоду» государства Чосон относят ХVII-ХIХ вв. В ранний период государства Чосон произошло становление новой власти, новых центральных органов управления, новой столичной и провинциальной административной системы, новой идеологии — ко­рейской версии неоконфуцианства. Одним словом, в ранний период Чосон - особенно в правление короля Тхэчжона ((1400-1418) сформировался тот облик Кореи, который оставался во мно­гом неизменным вплоть до реформ 1894 г.

Государственно-административное устройство Кореи периода Чосон
В период Чосон впервые за всю историю Кореи управление госу­дарством и его хозяйственной жизнью стало строиться на основании свода законов, имевшего особое название и действовавшего на про­тяжении длительного исторического периода. Поначалу он называл­ся «Уложение по управлению государством Чосон» — « Чосон кёнгук-чон» (1394 г.) В дальнейшем, в связи с борьбой за власть между различными придворными группировками, но главное — в связи с длительным про­цессом формирования и укрепления нового государства, свод законов подвергался многочисленным доработкам и был в основном завершен к 1460 г. Окончательный текст свода был опубликован в 1485 г. под на­званием «Великое уложение по управлению государством» — «Кёнгук тэчжон».

* * *

В первые годы династии во главе центрального административ­ного аппарата стоял Верховный государственный совет — Ыйчжонбу, учрежденный в 1400 г. вместо корёского придворного совещатель­ного органа— Топхён ыйсаса. В правление короля Тхэчжона, обладав­шего сильной личной властью, в 1414 г. роль Ыйчжонбу значительно уменьшилась, и полномочия Верховного государственного совета све­лись к предложению необязательных для выполнения советов. В дальнейшем роль Ыйчжонбу менялась в зависимости от того, насколько сильной была власть государей или высших сановников. В первом случае роль Ыйчжонбу была невелика, во втором — совет становился центром административной системы государства.
В подчинении у Верховного государственного совета (если он иг­рал значимую роль в управлении страной) или же в прямом подчи­нении у короля (если роль Верховного государственного совета бы­ла невелика), находились так называемые «Шесть палат [т.е. ми­нистерств]» — Юкчо: Палата чинов, Палата населения (дословно — «учетных дворов»), Палата ритуалов, Палата войск, Палата наказа­ний, Палата общественных работ.

читать дальше?

Палата чинов — Ичжо — ведала всеми кадровыми делами граж­данских чиновников. Палата населения — Хочжо — занималась уче­том населения, сбором налогов. Очень важную роль в жизни общества играла Палата ритуалов — Ечжо, совмещавшая в себе, говоря совре­менным языком, функции идеологического органа и в то же время занимавшаяся такими важнейшими практическими делами, как про­ведение государственных экзаменов на получение чиновничьей долж­ности или же регулирование отношений с внешним миром и прежде всего с Китаем, по отношению к которому Корея должна была ис­полнять ритуал «вассального государства». Иными словами, Палата ритуалов в определенной мере несла на себе и функции министерства иностранных дел.
Следует специально отметить особую роль ритуалов и церемоний в жизни средневековой (да и современной) Кореи. Существовал осо­бый термин ечхи, что значит «правление с помощью ритуала», ука­зывавший на то, что ритуал являлся одним из способов управления обществом. Ритуалы регулировали поведение не только в обществе, но и в семье. В эпоху Чосон особой популярностью пользовалась книга «Семейные ритуалы [в описании] Чжу Си» — « Чучжа каре». Ритуал регулировал весь жизненный цикл человека. Существовало и до сих пор не потеряло своей актуальности понятие «четырех [основных] ри­туалов»: ритуал совершеннолетия — квалле, ритуал свадьбы — холле, ритуал похорон — санне и ритуал кормления [духов предков] — чере. Таким образом, Палата ритуалов занималась практическим обеспе­чением мира и порядка в обществе.
Палата войск — Пёнчжо — ведала охраной государя и его семьи, подавлением смут и мятежей, охраной внешних границ и другими вопросами, связанными с армией. Палата наказаний — Хёнчжо — за­нималась установлением правопорядка насильственными методами, разработкой законов, связанных с наказаниями. В сферу деятельно­сти Палаты общественных работ — Кончжо — входило не только обес­печение выполнения работ общегосударственного масштаба, как, на­пример, строительство ирригационной системы, крепостей и т.п., но и управление ремесленным производством, сухопутными дорогами и водным транспортом, т. е., говоря современным языком, она выполня­ла функции министерства строительства, промышленности и транс­порта.
Все Шесть палат, сохраняя как свои названия, так и основные функции, просуществовали в Корее практически без изменений до 1894 г. Кроме Шести палат, в новой столице Кореи — Сеуле находи­лось еще свыше 80 центральных ведомств. Работавшие в них чинов­ники относились к категории столичных чиновников кёнгван. Однако большинство служивого сословия Кореи составляли провинциальные чиновники вегван.

* * *

В первые годы правления династии, в 1413 г., Корея была заново разделена на восемь провинций. Это были провинции Чолла (в XVII в. времен­но переименовывалась в провинцию Кваннам), Кёнсан, Чхунчхон (в конце XVIII и начале XIX в. временно имела названия Хынчхун и Кончхун), столичная провинция Кёнги (центром стал город Сеул), Канвон (временные названия в XVII и XVIII вв. — Вонъян и Канъян), Хванхэ (временные названия начала XV и начала XVII вв. — Пхунхэ и Хванъён соответ­ственно), Пхёнан, Хамгён (имела до XVI в. название Хамгиль). Такое административное деление страны сохранялось на протяжении все­го периода Чосон.
Все провинции Кореи делились на округа, области и уезды. Про­винции возглавлялись губернаторами — кванчхалъса; округа, области и уезды — правителями соответствующих рангов, названия которых нет необходимости подробно перечислять. Интересно отметить, что при династии Ли управление народом на местах выражалось поняти­ем «пасти народ», принятом в конфуцианском Китае, а все провин­циальные чиновники нередко именовались универсальным термином монмингван («чиновник, пасущий народ»).

* * *

В первые годы же годы после провозглашения новой династии было создано Управление Трех армий — Ыйхын (Ыйхын самгунбу). Руководство армией было централизованным и строго государственным, все военные формирования, находившиеся в подчинении элиты, были упразднены и введены в состав гос. войск. С 1457 г. Палата войск, возглавлявшаяся гражданскими сановника­ми, стала во главе военной системы Чосона. Тогда же столичные Три армии были реформированы в Пять корпусов (Ови), которые насчи­тывали около 50 тыс. человек.
Руководство Палатой войск со стороны гражданских сановников показывает, что в период Чосон, так же как и ранее, военное со­словие продолжало занимать более низкое положение, чем граждан­ское. Управление центральным военным ведомством, осуществляемое гражданскими чиновниками, плохо разбиравшимися в военном деле, неоднократно отрицательно сказывалось на боеспособности корейской армии, в особенности в 1592-1598 гг. во время войны с Японией.
В провинции все войска были разделены на сухопутные (около 100 тыс. человек) и «водные» (речные и морские; около 50 тыс. чело­век). На уровне провинций войска подчинялись командующим — пёнма чолътоса. Функции командующих исполняли сами губернаторы провинций — кванчхалъса, и, кроме того, в наиболее важные в обо­ронном плане провинции дополнительно было назначено еще семь че­ловек пёнма чолътоса,.
Низшей структурной единицей провинциальных войск была кре­пость чин, которая подчинялась «большим крепостям» (кочжин), а те, в свою очередь — «главным крепостям» (чучжин). Впоследствии, с середины XVI в., провинциальные войска стали подчиняться непо­средственно начальникам округов, уездов и волостей, связанным на­прямую с центром.
В корейской армии периода Чосон служили в основном крестьяне, отрабатывая воинскую повинность, хотя в столичных элитных вой­сках находились и представители правящего класса. Призывным счи­тался возраст с 16 до 60 лет. Обычно крестьяне служили в войсках не более нескольких месяцев в году, а в остальное время имели возмож­ность заниматься сельским хозяйством. Поскольку в период Чосон войны велись нечасто, то крестьяне нередко убегали из армии, и впо­следствии воинская повинность была заменена воинским налогом.


Социально-экономические изменения в раннем Чосоне
Социальное расслоение начала эпохи Чосон во многом походило на ситуацию, сложившуюся в конце периода Коре. Господствующий класс представляло служилое сословие янбан. (Здесь о них подробно). Ниже по положению находились мелкие провинциальные чиновники, крестьяне, торговцы, относившиеся к категории янин - «доброго люда», которым формаль­но было предоставлено право учиться и сдавать государственные экза­мены на получение чиновничьей должности. Дети янбан от наложниц относились к категории со (если их мать была представителем «доб­рого люда») или олъ (если мать была «подлого» происхождения). Они не причислялись к категории «подлого люда», но большинству из них не разрешалось сдавать государственные экзамены. Впоследствии эту категорию населения, а также представителей низшего «техническо­го» персонала присутственных мест стали определять термином чунин, что значит «человек среднего [общественного положения]». Со­словие «подлого люда» чхонмин представляло самые различные ка­тегории населения: лично-зависимые рабы-ноби (как государственные, так и частные), пэкчон — представители «низких» профессий, например мясники, кожевники, мусорщики и т. п. В ранний период Чосон в Корее иногда бывали слу­чаи, когда человек и его семья понижали свой социальный статус. Обратное было практически невозможно.

* * *

Экономическая ситуация, сложившаяся в Корее ХV-ХVI вв., соот­ветствовала классическому феодальному государству дальневосточ­ного типа. Рубеж ХIV-ХV вв. ознаменовался очередным переучетом и перераспределением земель, введением система наделения землей за службу для столичного чиновничества — квачжон. Суть ее была в том, что чиновники получали земельные наделы, размеры которых напрямую зависели от должности и ранга вышеупомянутых чиновников, и пользовались доходами с них пожизненно; земли теоретически возвращались в казну лишь после смерти чиновника (разумеется, за исключением случаев, если чиновник был наказан за серьезное правонарушение или преступление).

читать дальше?

Однако не прошло 60-70 лет с начала функционирования системы квачжон, как практически все поля, бывшие в казенной собственности, стали собственностью частной. Произошло это, поскольку имелись легаль­ные способы, облегчавшие переход земель в «вечное владение» одной семьи. В первой половине XV столетия в рамках системы квачжон существовали специальные категории полей для жен умерших чинов­ников — сусинчжон или поля для осиротевших детей семьи чиновни­ка — хюрянчжон. Поэтому в 1466 г. была введена «новая» система раздачи полей, которую назвали чикчон, что значит «поля за службу». При ней чиновникам точно так же выдавались земельные наделы в соответствии с должностью и рангом, но только на время службы. Введение этой системы послужило для переучета всех земель и возвращения в казну части полей.
Однако владельцы по­лей чикчон взимали с крестьян большее количество налогов, чем им полагалось по закону. Тогда в 1470 г. государь Сончжон (1469-1494) решил усовершенствовать систему чикчон, повелев налог с должност­ных полей сначала полностью сдавать государству, а уже затем из го­сударственной казны выдавать чиновникам жалованье зерном и дру­гими натуральными продуктами. Однако и эта система не прижи­лась. Сбором налогов с полей чикчон ведали все те же находящие­ся на государственной службе мелкие и средние чиновники, поэто­му имели место многочисленные злоупотребления. Кроме того, необ­ходимость предварительной сдачи государству налога со служебно­го поля отнюдь не лишала чиновника временного права владения этим полем. Поэтому в дальнейшем внесение налога со служебных полей в казну стало нерегулярным, и собственники чикчон посте­пенно вернулись к прямому налогообложению крестьян. В конеч­ном итоге система чикчон со временем перестала функционировать, и в 1556 г. была официально ликвидирована. Таким образом, за первые полтора столетия правления династии Ли большинство земель страны перешло в частные руки. Еще в 1424 г. был введен закон, разрешавший куплю-продажу земли, который стал одним из важнейших стимулов законного и незаконного присвоения земли. В результате тенденция доминирования частного землевладе­ния в землепользовании страны, начавшая проявляться с Х1-ХП вв., в XVI в. получила окончательное законодательное закрепление. В основном, служилое сословие Кореи разделилось на две большие группы: 1) вли­ятельные сановники и выходцы из семей богатых землевладельцев, не нуждавшиеся в полях за службу, поскольку уже приобрели значительные владения и богатства, и 2) мелкое чиновничество, офици­ально практически не получавшее полей, но имевшее доходы отчасти из небольшого жалованья, отчасти благодаря незаконным поборам с крестьян на местах.

* * *

В первые годы после установления власти династии Ли государ­ство пыталось упорядочить крестьянское землевладение, частично восстановив права на землю тех, кто незаконно лишился их в конце периода Корё. Тогда же государство поощряло распашку целины и за­лежных земель, предоставляя их в собственность крестьянам. Даже ноби и другим представителям «подлого» сословия не запрещалось иметь землю в частной собственности. Однако в связи с процессом расширения крупных частных земельных владений в XV-XVI вв. кре­стьяне постепенно лишались своих полей, становясь арендаторами. Ухудшение экономического положения крестьянства в конце XV — начале XVI в. приводило к росту крестьянских волнений, известней­шим из которых стало крестьянское восстание под предводительством Лим Ккокчона (1559-1562) в провинции Хванхэ.
К середине XVI в. были также упразднены отдельные категории полей, обслуживавших государственные нужды, такие, например, как поля военных поселений (куктунчжон), большинство полей для буд­дийских монастырей (савончжон). Однако поля, доходы с которых поступали на нужды присутственных мест, почтовых станций и т. п., под разными названиями существовали на протяжении всего периода Чосон.

* * *

С начала правления новой династии в Корее получили дальней­шее развитие ремесло и торговля. Поначалу ремесленники, обслужи­вавшие государственные нужды, были приписаны к столичным или провинциальным учреждениям, начиная с Палаты общественных ра­бот — Кончжо, и занимались изготовлением бумаги, оружия, посуды, обработкой железа. Всего в начале династии Ли по всей стране насчи­тывалось порядка 6500 человек ремесленников. Однако в провинции лично свободные ремесленники имели возможность производить про­дукцию для продажи.
Между тем в первой половине XV в. рынок в Корее еще не был достаточно развит. Первые государи династии Ли, например Сечжон (1418-1450), издавали специальные указы о запрещении образования стихийных рынков, считая, что «второстепенное» занятие торговлей будет отвлекать людей от достойного занятия земледелием (традици­онно конфуцианский взгляд на земледелие и торговлю). Поэтому и попытка введения металлических денег чосон тхонбо («находящееся в обращении богатство [государства] Чосон») в 1423 г. оказалась без­успешной, как и предшествующая попытка 1401 г. ввести в обращение бумажные деньги. Лишь в конце XV — начале XVI столетия, несмот­ря на многочисленные запреты, в Корее начали развиваться местные рынки. Сначала — в провинции Чолла, а затем — в соседних южных провинциях. Поэтому в 1546 г. был издан королевский указ, разрешав­ший свободную торговлю на рынках. Возможно, развитие торговли в южных провинциях Кореи стимулировалось близостью с Японией, с которой государство Чосоп поддерживало активные внешнеторговые связи. В середине XVI в. в крупнейшем морском порту Пусане уже существовали особые японские торговые поселения.


Внешние связи Кореи в XV-XVI веках
Отношения новой династии Ли с Китаем долгое время были достаточно напряженными; в Китае под разными предлогами новая династия не признавалась безоговорочно, но Китай все же поддерживал отношения с новой вла­стью в Корее. Уже в 1401 г. из Китая в Корею была прислана золо­тая королевская печать для корейских государей. Этот акт означал фактическое признание нового корейского государства. Корея как го­сударство, находившееся в вассальной зависимости от Китая, была вынуждена по 6-7 раз в год снаряжать регулярные и экстренные (по случаю различных важных событий в Китае) посольства с подарка­ми китайскому императору. Подарки эти были отнюдь не символиче­скими и представляли собой значительные поставки золота и серебра, женьшеня, лошадей и крупного рогатого скота, мехов и шкур, тканей. Иногда члены посольства брали с собой в Китай товары на продажу и занимались торговлей. Однако в ранний период Чосон торговля с Китаем на была сколько-нибудь значимой для Кореи.
Помимо регулярной отправки посольств с подарками минский Ки­тай (Китай династии Мин) также требовал, чтобы Корея поставляла евнухов и девушек для императорского двора. Причем во время отбо­ра девушек по всей Корее начинал действовать запрет на заключение браков, для того чтобы можно было выбрать самых лучших. Только королю Сечжону в 1436 г. удалось добиться отмены принудительной отправки корейских девушек в Китай.

читать дальше?

* * *

Отношения Кореи и Японии также были весьма неоднознач­ными. С одной стороны, южные провинции Кореи несли немалый ущерб от постоянных нападений японских пиратов. Поэтому в пер­вые годы после установления династии Ли королевский двор занял­ся укреплением корейских морских сил, строя новые корабли, число которых превысило 600, и увеличивая численность личного состава флота. С другой стороны, японцам было позволено вести торговлю в южных провинциях и даже временно проживать в корейских портах. Таким образом корейское правительство надеялось сдержать пират­ские рейды японцев.
Однако Япония тогда была разделена на множество относительно са­мостоятельных княжеств, каждое из которых могло принимать соб­ственное решение о совершении военного похода к корейским берегам. Поэтому только с 1393 по 1407 г. берега Кореи 61 раз подвергались нападениям японских пиратов. Чашу терпения переполнил 1419 год, когда японские пираты на 50 военных кораблях предприняли грабительский рейд на корейские земли (Направлялись они, кстати, в Китай, а Корея по борту удачно оказалась). Пираты получили отпор, а корейский флот спустя полтора месяца совершил военный поход на японский остров Цусима, находившийся на полпути между Японией и Кореей. Губернатор острова, по мнению корейцев, был в ответе за то, что не предотвращал пиратских рейдов к корейским бе­регам. Флот в составе 227 кораблей под командованием Ли Чжонму потопил 124 вражеских судна. Корейцы нанесли значительный урон прибрежным поселени­ям и добились от губернатора Цусимы выражения покорности Корее и обещания впредь делать все, чтобы не допускать пиратских набегов к ее берегам. С другой стороны, губернатор Цусимы обратился с просьбой раз­решить японцам вести торговлю в трех южных корейских портах — Пусанпхо, Чепхо, Емпхо (иногда их еще называют Три порта — Самп-хо) и получил положительный ответ.
Таким образом на протяжении ХУ-ХУ1 вв. японцы почти постоянно проживали в южной части Кореи. Считается, что Корею ежегодно посещало до 6-8 тыс. японцев, а средний срок их прожива­ния составлял около 8 месяцев в году. Постоянное присутствие япон­цев в Корее, хорошее знание морских путей, соединявших две страны, освоение портов и прилегающей к ним территории в немалой степе­ни способствовали тому, что первый этап корейско-японской войны 1592-1598 гг. оказался весьма успешным для японцев.
Кроме торговли и отражения нападений японских пиратов, еще одним важным аспектом отношений двух стран был обмен регуляр­ными посольствами, в котором Корея выступала в качестве «страны-сюзерена», получая большую часть «подарков» с острова Цусима, «умиротворенного» ею.

* * *

Помимо Китая и Японии, соседями Кореи были чжурчжэньские племена, проживавшие у северо-восточных границ страны. После падения чжурчжэньского государства Цзинь в 1234 г., чжурчжэни вошли в состав территорий, управлявшихся монгольской династией Юань. Новая китайская династия Мин, сменившая Юань, не смогла подчинить большую часть чжурчжэней, живших отдельными племе­нами и «княжествами» в районе Северо-Восточного Китая. Чжур­чжэни причиняли Корее большее беспокойство, совершая многочисленные набеги. Корейско-чжурчжэньские отноше­ния осложнялись еще и тем, что Корея как страна древней конфуци­анской культуры, считая чжурчжэней «варварами», требовала, чтобы те признали главенство Кореи и поставляли в страну ежегодную дань. Поэтому для обеспечения безопасности северных и северо-восточных границ Кореи был построен ряд крепостей. Крепости обеспечивали надежную защиту от нападений чжурчжэней и служили базой для организации превентивных военных походов, самые значительные из которых предпринимались в 1437, 1460, 1467, 1479, 1491 гг.
Однако для защиты северных и северо-восточных границ государ­ства короли династии Ли не ограничивались использованием силовых методов. Еще в 1406 г. близ поселений Кёнвон и Кёнсон были устроены специальные рынки, где чжурчжэни могли вести торговлю с корейца­ми. Кроме того, с 1435 г. Корея стала проводить активную политику поощрения иммиграции чжурчжэней в пограничные районы. Пересе­лявшимся выдавалась земля, оказывалась помощь при строительстве домов. Однако бывали и случаи бегства насильно переселенных чжур­чжэней.