Поскольку в Камелоте собрались лучшие рыцари из разных земель, сравнивать качества бойцов по технике боя затруднительно - она в Камелоте примерно у всех персонажей одинаковая и качественная. На общем фоне выделяются по технике и динамике разве что Гавейн и Ланселот, как первым рыцарям и положено, Акколон - молодой юноша, еще не отточивший технику боя, - и Гарет, который при приезде в Камелот, такое ощущение, меч разве что в руках держать умел, и опыт "реальных" фехтовальных тренировок, не говоря уже о боевом опыте, у него маленький. Всех остальных воинов можно разделить на более крутых и более слабых бойцов, в основном, по тому, как они ведут себя с противниками в бою.
Перед премьерой в одном из выпусков "Вестника Камелота" была цитата от сэра Ланселота о том, что одни из важнейших качеств истинного рыцаря - храбрость в бою, благородство по отношению к слабым и беспомощным и соблюдение правил поединков. И эти критерии, в общем, вполне для оценки применимы.
Например, сэр Борс - явно один из самых сильных бойцов Камелота. Не только потому что легко орудует огромной хренью типа боевой молот, которую два оруженосца с трудом способны волоком утащить, но и потому, что на турнире всего лишь оглушает своего противника и никогда не нарушает правила боя - его мастерство ему это позволяет.
Агравейн - явно более слабый боец. Он убивает противника на турнире, потому что попросту ранить его или обезоружить не хватило сил и умения, и толкает Эрика на вражеские мечи, чтобы отвлечь внимание и выиграть хоть какое-то преимущество в рубилове. Блиобериса тоже одним из сильнейших рыцарей не назовешь: то, что он в массовом рубилове на "Ведьме" не брезгует тяжело ранить стражника (!) ударом в спину (!!), чтобы снизить численный перевес противника - это о многом говорит. (Может быть он, конечно, из-за Гиневры беспокоился - стоит одна и без
оружия прикрытия, вдруг копьем кто-то ткнет? Но все равно такой поступок с тем, кого с т. з. эпоса и бойцом-то настоящим считать нельзя, явно о высоком боевом мастерстве не свидетельствует). Не впечатляет в этом плане и Лионель, который на "Ведьме" напал на Борса, когда тот уже дрался с Ланселотом, и ткнул его мечом в ногу ( ). Благородные рыцари, что уж там.
Лионель и Борс меня в целом... э-э... удивили проявлением своих родственных чувств. Так, Борс пренебрегает запретом короля участвовать в бою против людей Ланселота. А Лионель ради возможности подраться с родичем и вовсе оставил открытой для вражеских ударов королеву, которую, на секундочку, спасать сюда пришел. Ну, ОК, пусть он с Конмелом был знаком и знал, что тот будет в куртуазию играть по всем правилам. А если бы Агравейн в том состоянии, в каком он был, в куртуазию играть не стал бы?
Кстати, мне тут в голову пришло - Эрик в Агравейна вцеплялся потому что боялся, что раненого Агравейна зарубят в бою, или потому что боялся, что Агравейн зарубит Гиневру? Все-таки такое несмываемое пятно на чести... Потом пошла бы в народ молва, что у сыновей Лота Оркнейского привычка такая паскудная - королев беззащитных убивать...Зато в финальном бою родичи, которые до того настолько враждовали, хоть и недолго сражались спина к спине. Порадовало. )
Конмела как хорошего бойца характеризует уже то, что он позволяет себе заморачиваться по полной программе куртуазными заморочками, которыми многие из рыцарей пренебрегают. Он на "Ведьме" почти не пытается атаковать Лионеля, потому что может получиться расклад "двое на одного" - а так нечестно. Он не то что убить - ранить Блиобериса не пытался, с ног сбил и
забыл ждал, когда поднимется, потому что лежачего не бьют. Ланселота в спину бить тем более нельзя, фи-фи, бесчестье несмываемое. Вот лицом к лицу с Первым рыцарем один на один - это да, это можно, все по-честному. В общем, сперва я думал, что это фейспалм. Финалка показала, насколько мало я знаю о фейспалмах.
На финалке, как всем известно, есть пикты. И эти пикты бегут в атаку на королевскую армию. Один из них перекатывается через подставленный рыцарем щит, падает... Конмел, вместо того, чтобы оприходовать пикта топором, деликатно ждет, пока тот поднимется, потому что лежачих, как мы помним, не бьют, а потом, даже не пытаясь убить или ранить, всего лишь оглушил, потому что ну у пикта же только кинжалы, более слабого и хуже вооруженного противника нельзя убивать или ранить. А вот со вторым пиктом уже можно драться по-настоящему, потому что он не только вооружен мечом, но и судя по всему, один из лучших (если не самый лучший) боец в своем племени. (На то, что он из числа лучших, указывает не стремление к честному бою - на это у пиктов начхать всем, от крутейших воинов и до юношей, которые, видимо, на охоту на крупного зверя еще ни разу не ходили. Но у него в снаряге медвежья шкура и клыки, добытые на охоте, и хороший меч; он единственный из пиктов встает в правильные стойки с мечом перед боем - и создается ощущение, что фехтовальная техника у него проработана. А еще он ведет себя сперва очень самоуверенно - бьет по щиту Борса и по Конмелу, держа меч одной рукой, - типа "Я убил большого медведя на охоте; я легко убью слабых южан из каменных домов". И лишь потом он забывает о самоуверенности и понимает, что в этой боевке легко не будет.) Тем временем слегка оклемавшийся пикт-с-кинжалами в благодарность за куртуазию атакует Конмела сзади, рассекая кинжалом сухожилие под коленом. Конмел падает на колено, вновь бьет кинжальщика топорищем, уже слабее - рана мешает, знаете ли, да и пикт с мечом изрядно так отвлекает -, поэтому кинжальщик приходит в себя уже быстрее и во втором порыве благодарности за куртуазию убивает Конмела ударом в спину. Вот так вот не-рыцарю по статусу умереть из-за рыцарских принципов... слишком глупо вышло. (( А, с другой стороны, будь он "умным", его бы и жалко так не было. (
читать дальше?Меня это следование правилам боя в финалке удивило тем более, что, судя по всему, Конмелу из-за смерти короля и его кровных родичей... нерадостно было, мягко говоря. Он, когда Гавейна смертельно ранили, будто постарел моментально. И из-за Мордреда он, такое ощущение, искренне сожалел, когда тот был ранен родным отцом. (Ведь по движениям Мордреда, по его манере боя было заметно, что это маленький ребенок, хотя и с телом взрослого воина, причем воина явно не способного сражаться с Артуром на равных. Он довольно неуверенно двигается, он часто оглядывается на Моргану в поисках поддержки и совета; когда его сабля скрещивается с мечом Артура, Мордред пригибается - его рука явно слабее, чем у отца. А получив ранение в руку, он падает на землю и содрогается то ли от боли, то ли от рыданий, и потом неподвижную руку беспомощно к себе прижимает. (Олеся здорово поработала над этой ролью, по-моему; ведь играть слабого и терзаемого сомнениями бойца тоже надо уметь). В общем, даже со стороны наверняка заметно, что этого персонажа морально изувечили и жизнь ему искалечили - так же, как было с Гавейном. Так же, как было с Акколоном. И его преимущество в бою - это отнюдь не его воинские умения; в качестве орудия для убийства в этом плане идеален был бы Гавейн, если бы его удалось окончательно сломить и душу ему полностью искалечить. А главное "функциональное преимущество" Мордреда в бою - в том, что Артур вынужден сражаться с родной плотью и кровью и ранить, по сути, ребенка, у которого ни детства, ни любящих родителей не было. ) А в смерть Артура капитан, такое ощущение, даже поверить сразу не в силах был - такая растерянность, взгляд такой беспомощный... Даже всегдашняя статуеобразная неподвижность и четкость движений исчезли на мгновение. Правда, стоя на коленях перед Артуром и потом готовясь к бою, он вновь включает модус "Статую с топором со встроенной функцией рубилова заказывали?" Но там есть один маленький момент - Ланселот, опустившись на колено перед другом и королем, спустя мгновение уже вспоминает, что вот тут вот рядом пикты готовятся к бою; а пикты "Камелота" - это не персонажи подростковой манги, три месяца стоять и ждать, пока смерть Артура оплачут по полной программе, они не будут явно. х) Ланселот поднимается, вслед за ним строятся и другие рыцари... Капитан встает последним; даже мальчишка-оруженосец о противниках и предстоящей битве, такое ощущение, вспомнил раньше. А ведь до этого Конмел насторожился чуть ли не первым, шум приближающегося войска услышав. А теперь... Все-таки гибель короля и его родичей его неслабо так "приложила" морально; он ведь их защищать обязан был, но не смог никого защитить. Конечно, бывают ситуации, когда защитить кого-то невозможно и/или неправильно - красивое и эпичное самоубийство Гавейна или разговор Артура с только что обретенным и тут же потерянным сыном именно таковы. Но легче-то от этого не станет. И в подобной ситуации принципам и правилам боя четко следовать... Может, привычка - настолько вторая натура. А может, когда слишком многое потеряно, нельзя потерять еще и себя. Не знаю...
В общем, не помню где увиденная фраза о том, что рыцарство в "Камелоте" недостаточно рыцарственное и благородное, меня, конечно, по-прежнему удивляет, потому что когда я сравниваю, какое у меня впечатление после пусть и поверхностного и беглого прочтения "Смерти Артура" Мэлори и поэм Кретьена де Труа (не говоря уже об истории Тристана и Изольды) о рыцарстве из этих произведений в общем и целом сформировалось... Даже те персонажи "Камелота", которые при определенных обстоятельствах ведут себя не по-рыцарски, благороднее, умнее и куртуазнее кажутся; да и вообще они чисто по-человечески интересны, потому что у них живые и яркие характеры и свои, во многом трагичные, судьбы. Иногда в голову приходит, что, может, и правда это мнение высказывалось из-за того, как в "Камелоте" второстепенные персонажи не-рыцари показаны? Ну где это видано - в финалке на первом плане красиво, романтично и трагично умирают капитан неизвестного происхождения и два оруженосца! Поношение рыцарства вообще!
Кстати, раз уж у меня тут про оруженосца Артура было и про Конмела было (и даже довольно много слов), то и про гоорского оруженосца напишу. Этот юноша запоминающимся персонажем в первую очередь из-за преданности королевской семье оказался - а после смерти короля и наследного принца Моргана стала единственным и главным представителем королевской семьи, и он верно ей служит (о слухах о ее причастности к смерти Акколона то ли не в курсе, то ли не верит "сплетням, пятнающим честь королевской семьи" - не знаю). Факт в том, что когда два войска в финале становятся друг напротив друга, он выбегает на поле боя, пытаясь понять, что происходит, видит свою королеву и решает, что вот она здесь и ее надо защищать от разных угроз. Я так и не понял - то ли он изначально считал королевскую армию врагами и думал, что королеву надо защищать от того же Конмела, например (если так, смелый и преданный парень - шансов-то на это у него было не больше, чем у велосипеда против танка; но ранение и смерть Конмела его по-любому неприятно поразили.) А, может, он пиктов с самого начала считал врагами - он-то в сцене "Мордред" не присутствовал, только потом на поле боя подоспев, - и тогда он с ними не дерется, потому что лежачего не бьют и в спину не бьют, а сразиться с кем-то по правилам шанс не выпал. Или он вообще не заморачивается подобными вещами, а думает только о том, что надо королеву защищать от кого угодно. Но что бы он ни думал, пиктам до этого дела нет; пикты пришли убить во славу Богини и по призыву Ее жрицы всех вооруженных южан и разграбить их земли. И оруженосца, вообще не готового в тот момент к бою, убивает воин-пикт ударом меча в живот. Оруженосец падает у ног Морганы, и его последний взгляд устремлен на его королеву (которая, вообще-то, пиктов в эти земли и привела). Но королева его даже не замечает. Из-за ее мести уже погибли, потеряли близких, были морально изувечены или обесчещены столько людей... Ее брат и сын, ее племянники (один из которых в детстве питал к ней искреннюю привязанность и клялся ей рыцарски служить) , влюбленный в нее рыцарь (и ее приемный сын к тому же) - что по сравнению с этим какой-то оруженосец? - Пылинка под ногами. (Почему-то вспоминается фраза про "Преданный слуга - кем преданный?" Впрочем, в этом мюзикле и "преданный возлюбленный" в тему было бы). Жалко его тоже, в общем.
Впрочем, вернусь к рыцарям и боевке, а то у меня сейчас запись уже не про это, а, скорее уж, про ангст и трагизъм получается. )
Ланселот своим поведением в боевых эпизодах полностью оправдывает звание Первого рыцаря. Например, сражаясь с Кеем, - не на турнире, а в реальном бою - он выводит его из строя, ранив - болезненно, но, видимо, не слишком тяжело - Кей в состоянии передвигаться самостоятельно, без посторонней помощи. Галантно склоняется перед побежденным противником и, взяв его в плен, препровождает в свой замок (где Кея встречает придворная дама Гиневры, судя по всему, питающая к нему симпатию, так что рыцаря ждут лечение и приятная беседа, и плен явно не будет для него слишком тяжким.) Когда в спальне королевы Агравейн на него нападает вместе со слугой и оруженосцем, то слугу Ланселот попросту отшвыривает легкими ударами, как и потом на "Ведьме" (впрочем, со слуги даже легких - с т. з. Ланселота - ударов хватает, чтобы не сразу прийти в себя и подняться изрядно помятым), оруженосца - вооруженного мечом - тоже попросту отшвыривает, блокировав удар, потому что ну какой из оруженосца противник, и только с рыцарем Агравейном дерется и слегка его ранит. А когда потом к стычке присоединяется Гарет... Даже если бы зрители ничего не знали о дружбе Гарета и Ланселота, достаточно было бы сравнить, как Ланселот дрался с Гаретом и как - с Агравейном. А уж если сравнить это с финальным рубиловом или двумя поединками Ланселота с Гавейном, точно уж становится более чем понятно, что не хотел Ланселот Гарета убивать; хотел бы убить - Гарета бы после первых же его взмахов меча из спальни в виде бутербродной нарезки бы вынесли, уж извиняюсь за формулировку. Это фехтование "Ланселот vs Гарет", где Ланселот аккуратненько и осторожно блокирует удары, скорее уж, тренировку напоминает - и именно так они, видимо, и тренировались в былые времена, когда Ланселот Гарета мечом владеть учил. (( А потом "было так тускло, так тесно"... Ланселот не хотел никого убивать, тем более друга; он просто тех, кто пытался его повязать, "шугануть" хотел. Да и Ланселота тогда не хотели убивать, сперва попросту собираясь "задержать предателя" и на королевский суд отправить. Так что слишком уж трагично и нелепо все вышло.
Впрочем, на "Ведьме" и финалке Ланселот уже не особо заморачивается гуманизмом - когда самого дорогого для него человека в случае поражения ждет жестокая и мучительная смерть, а противников очень много, Ланселот включает режим мясорубки и гуманоидной машины для вонзалова. Хотя проявляется это, конечно, исключительно в том, что вооруженных оркнейских оруженосцев или пиктов с кинжалами он не щадит в бою, а на тот свет отправляет; правила честного боя он, даже сражаясь с превосходящими силами противника не нарушил ни разу. Плюс пикты с т. з. любого рыцаря сражаются подло и бесчестно (на мальчишку-оруженосца втроем - это вообще из ряда вон). Да и то, что оркнейцы во имя мести за Гарета стремятся сжечь живьем беззащитную женщину, не сделавшую Гарету ничего плохого, вместо того, чтобы вызвать Ланселота на поединок (ведь суд поединком, если не ошибаюсь, в том обществе тоже был) - это тоже симпатии к ним не способствует. Так что у такого поведения Ланселота еще и дополнительный психологический обоснуй может быть.
Кстати, на "Ведьме" Ланселот все-таки не рубит всех подряд. Стражника он, такое ощущение, убивать не хотел; я так и не понял, что там с тем парнем вышло - голову разбил при падении что ли? И Гавейна, изрядно ослабевшего - ибо вечер - убить или ранить не пытался, просто блокировал удар и отбросил от себя - нельзя в полную силу сражаться с противником, который сейчас настолько слаб; это все равно что раненого на поединок вызвать; когда горячка боя схлынула, и Гиневре больше не угрожает серьезная опасность, Ланселот об этом помнит. И Агравейн тоже умер, по сути, из-за несчастной случайности и собственной небрежности в бою.
(И, кстати, в финальной битве Ланселот рубился двумя мечами - своим и мечом Гавейна, который тот отдал ему за мгновение до смерти в знак примирения. А сам Ланселот отдал свой щит, чтобы сделать погребальные носилки для Гавейна, и потому сражался в финальной битве с двумя мечами, а не с мечом и щитом, как другие рыцари. Такое вот примирение двух доблестных воинов.)
В общем, в сюжете очень мало сказано "о королевстве и о рыцарстве", но уже то, как ведут себя в бою и друг Артура Ланселот, и его капитан, и некоторые другие рыцари, много говорит о правилах, по которым жили в его королевстве, и о кодексе рыцарей Круглого Стола. Люди часто сражаются за то, что им дорого, - за любимых, друзей, родных, за своего короля или своего лорда, ради веры в Богиню или веры в Христа. И нельзя убивать или калечить тех, кто не похож на тебя; нельзя убивать тех, кто сейчас думает иначе, чем ты, и оказался по другую сторону баррикад. Суть воинского искусства не в том, чтобы убить или изувечить на войне как можно больше людей, а в том, чтобы решать военные и политические конфликты, убив и обездолив как можно меньше людей. Такая вот декларация о принципах и намерениях, изложенная элементами боевки. ))
Что касается Гавейна, то он очень крутой боец. Но о том, насколько крутой, можно сказать лишь по двум поединкам с Ланселотом: в первом из них Гавейн дерется словно играючи, то по затылку Ланселота стукнет, то ранит легко - и отходит, ожидая, пока Ланселот поднимется и поднимет оружие. А второй поединок - самоубийство Ланселотом, - поединок, продлившийся, судя по светосценарию и технике боя Гавейна, целый день, от ночи и до ночи, - тоже красивым получился, и эпичным к тому же. К сожалению, более полного представления об истинном характере Гавейна, о его качествах как воина и рыцаря по боевым эпизодам составить не получается, потому что на "Ведьме" и во время боя с Блиоберисом его душа уже слишком сильно опутана темными чарами, и это уже не тот Гавейн, каким он был раньше и каким вновь стал перед смертью. Это легко понять, даже сравнивая технику боя в то время, когда физическое состояние Гавейна примерно одинаково: Гавейн по-разному дерется на турнире с Ланселотом и в бою с Блиоберисом, хотя и тот, и другой бой происходят при свете дня. Гавейн ночью во втором поединке с Ланселотом дерется лучше, чем вечером на "Ведьме", хотя ночью он и слабее, чем вечером. Гавейн, действующий по собственной - или почти собственной - воле, и Гавейн, душа которого уже изрядно искажена и подчинена чарам ведьмы, - это очень разные люди, и разница в боевых эпизодах это тоже подчеркивает. Это хорошо заметно, например, в том, что Гавейн, сражаясь при свете дня, убивает Блиобериса - бойца гораздо более слабого, чем он. Причем два поединка - Кей/Ланселот и Гавейн/Блиоберис - происходят одновременно, и проведенный по законам гуманизма и куртуазности первый поединок заметно и ярко контрастирует со вторым.
Впрочем, магия в "Камелоте" и связанная с этой магией судьба благородного сэра Гавейна - это весьма интересная отдельная тема, и я об этом тоже напишу. (И запись не короче этой будет х)) ).
Если же говорить о благородном короле Артуре, то он в сюжете сражается только с Акколоном и Мордредом (неродным племянником и родным сыном; так уж вышло. ). Он - явно куда более сильный боец, чем эти двое (и явно более сильный, чем те же Блиоберис с Агравейном). А вот Ланселоту (и, соответственно, Гавейну) он явно уступает в боевом мастерстве и по мнению самого Артура и Ланселота, и по мнению Кея, Борса, Конмела и оруженосца-имя-которого-не-знаю. )) Разумеется, это принципиальный и благородный воин, для которого важен честный бой. А что-то более подробное по технике боя и отыгрышу персонажа сказать трудно. )
А ведь большая запись получилась! (Я-то думал, она коротенькая будет ). А я еще про этикет, магию и "семейные ценности" и про разные мелкие детали написать хочу. To be continued. ))