На мой взгляд эта история наглядно свидетельствует о том, что у великих людей может быть активная общественная жизнь даже после смерти. Х))
Впрочем, началось все, естественно, еще при жизни Данте. В 1290-х расколовшая Италию борьба между гвельфами (считавшими, что главной политической силой и фактическим главой Италии должен быть Папа Римский) и гибеллинами (ратовавшими за то, чтобы вышеупомянутыми силой и главой был император Священной Римской империи) в славном граде Флоренции сошла на нет: гвельфы (к которым принадлежала и семья Данте) победили. Но спокойная мирная жизнь, видимо, противоречила красивым старинным итальянским обычаям: вскоре в стане победителей начинаются раздоры между влиятельными семьями, что привело к расколу флорентийских гвельфов на два лагеря.
Поводом для флорентийских событий стала вражда между двумя ветвями рода Канчельери из небольшого городка Пистойя недалеко от Флоренции. Их называли Белыми и Черными Канчельери (По одной версии, из-за цвета волос их лидеров – соответственно, светлого и темного. По другой версии, враждующие семьи происходили от одного предка, но по разным женским линиям: прародительницу одной из семей звали Бьянка – «Белая», и «Черные» Канчельери называли себя так в пику политическим противникам). Но происхождение названий не суть важно, поскольку на судьбу Данте никак не влияло. А вот связанные с этим события вполне себе повлияли, потому что «черно-белые» политические раздоры охватили и Флоренцию: вражда между Канчельери, которая с середины 1280-х то вспыхивала, то гасла, переросла в беспорядки таких масштабов, что флорентийцам приходилось вмешиваться в события – например, заключать во флорентийскую тюрьму лидеров враждующих фракций либо вывозить их из Пистойи и селить у флорентийских родичей. Вышеупомянутые родичи принадлежали к богатым и влиятельным флорентийским семьям, соперничавшим за влияние, либо к их сторонникам. Можно сказать, что пистойская вражда обострила внутрифлорентийские противоречия, которые постепенно переросли в открытую борьбу.
Боролись между собой богатая, но не слишком родовитая семья банкиров Черки и древняя, но не слишком богатая семья Донати (и их союзники – соперничающая с Черки богатая банкирская семья Спини); у этой вражды были и политические, и экономические, и личные причины.
Чтобы не множить сущности и не заморачиваться с придумыванием новых брендов, Донати стали называться Черными гвельфами, а Черки – Белыми.
читать дальше?Не то чтобы Данте был изначально пламенным сторонником одной из фракций и рьяным ненавистником другой. Его жена Джемма, которая принесла ему богатое приданое и родила за десять лет брака семерых детей, была из семьи «Черных» Донати. Однако Данте, принадлежавший к знатной и древней семье, активно участвовал в политической и административной жизни города, и это весьма заметным образом отразилось на его судьбе.
Летом 1300-го года поэт, уже проявивший себя на политическом поприще, был избран одним из семи приоров Флорентийской республики, а в 1301-м году – второй раз за время своей политической карьеры - был среди членов Совета ста, проще говоря, в эти годы он был одним из членов местного правительства. Этот приорат стал, по словам поэта, «началом всех его бедствий». Незадолго до этого Белые гвельфы стали контролировать политическую ситуацию в городе, одержав верх над Черными-Донати: в мае 1299 года лидер семьи Донати – Корсо – был официально изгнан из Флоренции за отказ уплатить крупный штраф, который был на него наложен по приговору суда за подкуп должностного лица, махинации и тому подобные прегрешения. Члены семьи Спини также были приговорены к крупным штрафам и предпочитали не показываться в городе. А год спустя, после вооруженного столкновения на городской площади, вышеупомянутый Корсо был как зачинщик приговорен к смерти, разрушению всей недвижимости и конфискации всего движимого имущества. (Еще несколько человек – как Белых, так и Черных - были за эти беспорядки сосланы в Сарцину, где свирепствовала малярия. Среди них был и друг Данте, Гвидо Кавальканти, который спустя несколько месяцев, вернувшись после амнистии во Флоренцию умер от малярии). Власть во Флоренции фактически принадлежала Белым гвельфам, и городской приорат вполне заслуживал названия «Белой синьории», как его стали называть впоследствии.
Однако Белые не учли – или попросту не могли повлиять на - тот факт, что Корсо Донати был среди итальянских гвельфов заметной фигурой и пользовался благосклонностью Папы Бонифация VIII. После изгнания Корсо получил от Папы ряд завидных должностей, а сам архипастырь принял деятельное участие в улаживании конфликта между Черными и Белыми гвельфами. Суть улаживания состояла в том, чтобы не пряником так кнутом и не мытьем так катаньем вернуть Черным влиятельные политические позиции во Флоренции (и заодно, конечно, получить определенные выгоды для папского престола). Так, в сентябре 1300 года посланец Папы во Флоренции отлучил от Церкви всех заметных представителей городского управления. (После многочисленных просьб флорентийцев действие интердикта было приостановлено. Данте, судя по всему, был среди тех, кто считал, что в делах политических слишком кланяться Папе не стоит, и это тоже повлияло на его судьбу впоследствии.) А в 1301-м году благодаря Папе в Италию для мирного улаживания конфликта между флорентийскими гвельфами направился Карл Валуа, брат короля Франции Филиппа Четвертого Красивого – с бумагой от Папы, согласно которой его надлежало впустить в город, а также с бургундскими рыцарями и немаленьким войском – ну, чтобы наиболее мирным образом уладить конфликт; да и вдруг, чтобы войти в город, бумаг от Папы будет недостаточно. Карл к тому времени успел прославиться кровавым усмирением городов Брюгге и Гента, что могло бы вызвать вопросы о том, насколько мирным будет улаживание конфликта. Однако пойти против и французского, и папского престола не посмел в открытую никто из горожан. 1 ноября 1301 Карл Валуа торжественно вступил во Флоренцию. Городские власти поручили ему охрану городских стен и ворот и передали ряд других важных полномочий.
Ночью или утром 5 ноября в город по тайному сговору с Карлом Валуа проник Корсо Донати с небольшим отрядом конных воинов. Белые оказали ему лишь слабое сопротивление. Донати приказал взломать двери тюрем и освободил своих политических сторонников. В городе начались кровавые стычки, грабежи, налеты на дома средь бела дня, продолжавшиеся шесть дней; в них принимали участие как Черные, так и французы. «Белая синьория» пала; 8 ноября были избраны новые приоры, принадлежащие к Черным гвельфам. Затем «время огня и меча» сменилось судебными процессами.
Помимо стандартной подоплеки судебных дел («кто не мы, того накажем») существовали еще и экономические факторы: Черные гвельфы, как и Белые до них, многоденег чем-то лишним и ненужным не считали (а те, кто во время политической борьбы потерял движимое и недвижимое имущество, еще и моральную и материальную компенсацию наверняка получить хотели). А Карл и его дворяне помнили, что военные походы стоят денех – да и в целом многоденег чем-то лишним и ненужным не считали тоже. (Существует история о том, что когда Карл Валуа явился к Папе Римскому просить возмещения понесенных в походе расходов, Папа воскликнул: «Но ведь я же послал тебя во Флоренцию – к источнику золота»). Так или иначе, 18 января 1302 года начались судебные процессы над наиболее заметными политическими фигурами из числа Белых гвельфов, как правило приговаривавшихся к крупным штрафам или конфискации имущества.
Уже 27 января наступил черед Данте. Обвинения были стандартными и в чем-то напоминали те, что были выдвинуты два года назад против Корсо Донати, хотя были, конечно, и определенные нюансы. Синьор Алигьери был в общем списке с другими Белыми гвельфами обвинен в тяжком преступлении – baratteria – присвоении финансовых средств республики, вымогательстве и употреблении полученных средств «против верховного первосвященника и против господина Карла… а также против мирного благоденствия города Флоренции и партии гвельфов». По приговору суда он был обязан выплатить в течение трех дней пять тысяч лир, иначе ему грозила конфискация всего имущества, и в любом случае – изгнание из Флоренции на два года с лишением навсегда права занимать какую-либо должность. 10 марта приговор уже покинувшему к тому времени Флоренцию Данте был дополнен новым решением суда: если поэт вернется в родной город, то пусть его «жгут огнем, пока не умрет». Дом Данте был разрушен до основания.
Так начались долгие годы изгнания. В течение этих лет были попытки Белых гвельфов мирным или насильственным путем вернуться к власти во Флоренции и разрыв Данте с Белыми гвельфами. Было превращение Данте-гвельфа в Данте-гибеллина. Были годы скитаний, и познание того, «как горек хлеб изгнания и как тяжело подниматься и спускаться просителем по чужим лестницам», и помощь меценатов. Был изданный в 1315-м году флорентийской синьорией декрет об амнистии (изгнанники могли вернуться на родину, внеся большой денежный выкуп, признав свою вину и принеся в рубище публичное покаяние; Данте счел выставленные условия неприемлемыми) и смертный приговор, вынесенный в том же году флорентийскими властями не только самому Данте, но и двум его старшим сыновьям. А еще было создание одного художественного произведения, возможно, казавшегося самому Данте и его современникам менее значительным, чем все вышеперечисленные архиважные масштабные политические события. Произведение называлось попросту Комедией, поскольку было написано простым и понятным любому современнику Данте языком, а еще потому что у него было грустное и трагичное начало и счастливый финал. Божественной комедией это сочинение потомки назвали уже потом.
* * *
В 1321 году в ночь с 13 на 14 сентября великий поэт умер. О смерти Данте скорбела вся Италия. Синьор Равенны Гвидо да Полента почтил поэта торжественным погребением. Данте был похоронен «с великими почестями, в одеянии поэта и великого философа»; лавровый венок был возложен на его чело. Самые именитые граждане Равенны на своих плечах пронесли гроб с телом поэта до капеллы церкви Сан Франческо. Лишь во Флоренции никто не отозвался на смерть своего великого гражданина.
* * *
В 1396 году флорентийцы впервые обратились к Равенне с просьбой вернуть прах поэта на родину, дабы похоронить его в церкви Санта Кроче, как мечтал сам Данте. Равенна отказала и продолжала отказывать всякий раз, когда Флоренция возобновляла свою просьбу. Такой отказ в 70-е годы 15-го столетия получил даже всесильный Лоренцо Медичи.
В 1483 году над саркофагом, в котором покоился прах Данте, архитектором Пьетро Ломбарди была воздвигнута усыпальница. В последующие века вокруг усыпальницы освободили пространство, чтобы воздвигнуть так называемую «зону поклонения».
В 1520 году Флоренция вновь обратилась к Равенне с просьбой вернуть прах своего великого сына. И в этот раз Равенна сдалась. Дело даже не в том, что к жителям города обратился флорентиец по рождению Папа Лев Х Медичи. Несговорчивых горожан тронула просьба другого великого флорентийца – Микеланджело Буонаротти. Пламенный почитатель Данте, Микеланджело обещал построить в родном городе великолепный мавзолей для упокоения праха поэта. Однако, когда вскрыли саркофаг, оказалось, что он пуст. Останки Данте бесследно исчезли.
Затянувшееся на десятилетие расследование пережило не одну смену римских первосвященников, пока Папа Климент VII Медичи не разобрался в этой истории. Выяснилось, что францисканские монахи, не желавшие расставаться с реликвией, пустились на хитрость. Не трогая саркофага, они пробили стену капеллы, к которой он был прислонен, со стороны монастыря, затем проникли вглубь и вынесли прах поэта.
В 1555 году «Комедия» Данте была впервые напечатана под названием «Божественная комедия». А останки поэта, казалось, были утеряны навсегда, и никто не знал, где они находятся. Но толпы паломников все равно стекались в Равенну, чтобы поклониться месту, когда-то принявшему прах великого итальянца. Последний раз Флоренция обратилась с просьбой вернуть прах Данте в 1864 году. Равенна ответила категорическим отказом.
Останки поэта были найдены 27 мая 1865 года случайно, когда ремонтировали капеллу монастыря. Когда разрушили часть стены, на месте заложенной двери обнаружили деревянный ящик с надписью, гласившей, что здесь покоится прах Данте Алигьери, который скрыт в этом месте братом Антонио Санти 18 октября 1677 года. Так в четырехсотлетнюю годовщину рождения поэта был обретен его прах. ))
(По Т. Шеховцевой, В Татаринову.)
Рассуждение немного оффтопноеКстати, мне тут в голову пришло - интересно, всем этим столь рьяно боровшиеся между собой семьям Черки, Спини, Донати приходило когда-нибудь в голову, что если кто-нибудь спустя столетия и будет вспоминать об их политической вражде - наверняка казавшейся и им, и Данте невмененно важной - и вообще об их существовании на свете, то в первую очередь благодаря комментариям к "Божественной комедии", где упоминается, кто такие все эти люди вообще? Что в стандартных школьных учебниках истории всей борьбе гвельфов и гибеллинов будет посвящено не больше, а, пожалуй, меньше строк, чем "Божественной Комедии", а Черные и Белые гвельфы будут упоминаться парой фраз, если вообще будут упоминаться? Что единственной всемирно известной историей вражды двух знатных итальянских семей станет история вражды Монтекки и Капулетти из Вероны - и известной она станет не потому, что заметно влияла на политическую жизнь Италии, а благодаря некоему английскому драматургу и благодаря тому, что рассказывала об искренней любви двух влюбленных, а не о том, кто там с кем грызся за власть?
Жизнь ведь в этом плане - забавная штука. Существовало в античности и средневековье множество правителей - по меркам своих региона и эпохи богатых, могучих, захваленных подданными по самое некуда. И многие из этих правителей и политиков неустанно боролись за то, кто будет "самым крутым на раёне", кто у кого оттяпает кусок земли покрупнее и сокровищ побольше и кто где на трон сядет. И имя свое многие из них мечтали прославить наверняка. Сейчас большинство людей с высшим образованием не смогут точно перечислить, кто именно в античности и средневековье в какой год какими землями правил. А имена Макбета, Гамлета и Лира, Артура и Ланселота с Гавейном, Ахиллеса, Гектора и Робина Гуда любой мало-мальски грамотный школьник знает (если не из книг, то из комиксов, фильмов и мультиков хотя бы). И пофих, что это полумифические или вообще вымышленные личности.
И вот так вот забавно думать иногда, что спустя столетия школьники и студенты будущего будут смотреть унылым взглядом на имена современных политиков, которым будут посвящены в исторических сочинениях несколько строк, и думать "а, может, ну их нафих, их запоминать? Главное ведь - это то, что в таком-то году изобрели такие-то вещи, совершили такие-то открытия и "дали старт" таким-то научным проектам, в такие-то годы выдвигали вот такие социальные и философские идеи, в такие-то годы создали вот такие фильмы и книги, картины и скульптуры, симфонии и песни, анимэ и мюзиклы. Ведь то хорошее, что есть в нашей жизни, существует именно благодаря этому". И они будут правы, наверное.
Вот такие мыслИ )))