Есть вещи слишком серьезные, чтобы о них говорить всерьез
Вторая часть "заметок для блокнота". )) На этот раз - не только об Ирландии, потому что многое в этих верованиях и приметах совпадает с верованиями и суевериями других стран
Для начала - об ирландцах и зверушках:
Названия большинства животных на древнеирландском были примитивными и, очевидно, основывались на наблюдениях. Так, ежа именовали "уродливая маленькая тварь", муравья – "тоненький", форель – Breac – "пестрая" – из-за чешуи.
Слово, обозначающее собаку, входит в многие составные слова, как имя различных животных. Так, кролика называли "собака чащи", зайца – "бурая собака", моль – "собака меха" из-за прожорливости, с которой моль пожирает одеяния. А выдру ирландцы и до сих пор именуют Madradh-Uisge ("собака воды").
То, что кошки необычайно умны и способны понимать человеческую речь, как ни странно, «подпортило их репутацию» в глазах ирландского простонародья, - считалось, что коты и кошки частенько являются слугами ведьм и колдунов, которые порой и сами превращаются в этих животных, могут быть орудием темной магии и воплощением дьявольских сил. (Особенно велики были по общему мнению ум и мистические возможности черных кошек, в которых чаще всего по поверьям превращаются демоны и колдуны) Все это привело к своеобразной дискриминации бедных четвероногих: при входе в дом обычным приветствием служило: "Спаси, Господи, тут всех, кроме кошки". Можно было благословить даже оладью на сковородке, но никто не говорил "Господи, благослови кошку".
Тем не менее даже о черных кошках рассказывали, что они могут ответить добром на добро. Рассказывали, например, такую историю: однажды ночью старая женщина сидела очень поздно и пряла, когда за дверью послышался стук. Женщина дважды спросила "Кто там?" Ответа не было, но стук все продолжался. "Кто там?" – спросила женщина и третий раз, очень разозлившись.
Тогда послышался тоненький голосок: – Ах, душечка Джуди, пусти меня, я замерзла и голодна, открой же дверь, Джуди, душечка, и дай мне посидеть у огня, ибо ночь тут холодная. Джуди, душечка, пусти меня, пусти меня!
Сердце Джуди было тронуто, ибо она решила, что это какой-то маленький ребенок, который заблудился; она встала из-за прялки, пошла и открыла дверь – и в нее вошла большая черная кошка с белой грудкой, и за ней два котенка. Все они прошли к огню и начали греться и сушиться, и все это время очень громко мурлыкали, но Джуди молчала и продолжала прясть.
Тогда черная кошка наконец заговорила: – Джуди, душечка, не сиди больше так поздно, поскольку феи хотели сегодня ночью устроить тут совет и поужинать, но ты им помешала; так что они очень разозлились и решили убить тебя, и если бы не я и две мои дочки, то к этому времени ты была бы уже мертва. Так что послушайся моего совета, не сиди больше в часы фей, ибо ночь принадлежит им, и им ненавистно видеть лицо смертного, когда они выходят для удовольствия или по делу. И я тут же побежала сказать тебе, а теперь дай мне попить молока, потому что мне уже пора.
Напившись молока, черная кошка любезно попрощалась с Джуди и вместе с котятами юркнула в печную трубу, но, посмотрев вниз, Джуди увидела на очаге серебряную монету – и это было больше, чем она могла бы заработать за месяц своим прядением. Сердце ее возрадовалось, и никогда больше она не сидела уже так поздно и не нарушала тех часов, что принадлежат феям, но черная кошка и ее дочери больше не приходили в ее дом.
С кошками было связано и еще одно примечательное поверье. Цитирую леди Уайльд:
«Самый важный персонаж в кошачьей истории – это король кошек. Он может жить в вашем доме и выглядеть как самое обычное существо, и на нем не будет какой-либо особой отметины, которая говорила бы о высоком ранге, так что весьма трудно проверить подлинность его притязаний на царский сан. Поэтому лучшим способом будет отрезать у него крошечный кусочек уха. Если это действительно царственная особа, то он немедленно заговорит и объявит, кто он такой; и, может быть, в то же самое время вы услышите весьма нелестные истины о себе самом, и не очень-то приятно, когда подобные вещи начинает обсуждать домашний кот.» х)))
Очень много слов. Читать дальше? )Вера в разумность животных, обладающих такими же чертами характера и моделью поведения, как и люди, была свойственна человечеству – или большинству человеческих культур - в далеком прошлом и дошла до наших дней в сохранившем архаичные черты эпосе и волшебных сказках. У ирландцев эта вера, как легко заметить, сохранилась и в 19-м веке, влияя на отношение к различным животным.
Так, о малиновке говорили, что это – собственная птица Господа, священная и неприкосновенная, и она пользовалась великим почетом из-за распространенной в народе легенды о том, что именно малиновка выдернула самую острую колючку, что пронзила лоб Христа на кресте; в этот самый момент грудка птицы окрасилась в красный цвет от крови Спасителя и с тех пор осталась такой – священный и благословенный знак, который спасает малиновку от зла, поэтому все люди любили ее.
Еще ирландцы не убивали майских жуков, и вот почему: есть предание, что однажды первосвященники разослали вестников во все концы, чтобы искать Господа Иисуса, и они пришли на поле, где человек жал, и спросили его:
– Проходил ли тут Иисус из Назарета?
– Нет, – сказал мужчина, – я его не видел.
– Мне лучше знать, – сказал маленький жук-навозник, пробегая мимо, – ибо Он был здесь сегодня и отдыхал, и не ушел далеко.
– Это неправда, – сказал большой черный майский жук, выйдя вперед, – Он не проходил тут со вчерашнего дня, и вы никогда не найдете Его на этой дороге; попробуйте другую.
Поэтому люди убивали навозников, ибо навозник пытался предать Христа, но они щадили майских жуков и не трогали их, поскольку в тот день майский жук спас Господа нашего.
(При всем уважении к добрым чувствам ирландцев, лично мне все-таки трудно представить слуг и посланцев первосвященников, разговаривающих с жуками х) ).
В Ирландии даже в 19-м веке сохранялась вера в то, что озера и источники так же, как и холмы, являются жилищем фей-сидов, а также вера в священные источники и колодцы.
Так, об озере Лох-Ней говорили, что во всей местности вокруг него ощущаются некие мистические воздействия, ибо это – древнейшее обиталище сидов. И там, в глубине, под водами озера, те, кто обладают даром волшебного видения, все еще могут видеть колонны и стены прекрасных дворцов, где некогда обитало племя сидов в дни своего могущества. Гиральд Камбрийский говорит, что в его времена верхушки башен, "построенные так, как принято в этой стране", были отчетливо видны при тихой, ясной погоде под поверхностью озера; и сиды, как верят в народе, все еще посещают древние дворцы и справляют праздники под водами, когда сверкает полная луна, ибо лодочники, приходя туда поздно ночью, часто слышат нежную музыку, которая поднимается из-под воды, и звук смеха и видят сверкающие огоньки далеко под водой, там, где должны располагаться древние волшебные дворцы.
На северной стороне Лох-Ней находился святой колодец, очень могущественный и священный. Его затеняли три древних боярышника, и примерно в миле от него находятся фрагментарные руины деревянного креста, воздвигнутого в древние времена, чтобы отметить пределы священной земли.
Другая история рассказывает о Бан-на-Ныва (леди Уайльд переводит это как «нимфа источника»), которая некогда жила в храме возле священного колодца, и она обладала даром пророчества и изрекала оракулы тем, кто искал ее в храме у колодца. Истории очень поздние, поэтому по формулировкам трудно понять, была ли дева, о которой идет речь, кем-то вроде жрицы в храме возле священного источника, на месте которого был построен колодец, или же храм и колодец были построены возле источника, считавшегося священным, потому что это было обиталище девы-сиды (хотя формулировка «нимфа», использованная при переводе, указывает на второе). Так или иначе, легенды рассказывают, что в том месте некогда был языческий храм, поэтому святой Патрик проклял землю и превратил ее в болото, и колодец был скрыт на тысячу лет по слову святого Патрика. Спустя много столетий фермер, который владел этой землей, унес большой серый камень, чтобы использовать его как корыто для питья для своего скота. Однако вскоре после этого весь скот заболел; потом заболели и все дети, и фермер сказал, что все это дело принесло несчастье, и принес камень обратно на старое место, после чего все домашние снова выздоровели. Затем фермер начал думать, что в том месте есть что-то чудесное и загадочное, и поэтому он полностью осушил болото, после чего они наткнулись на древний каменный круг; в середине его был колодец с прекрасной свежей водой. (Здесь тоже противоречивый момент – с одной стороны, подобный эффект от камня может быть связан с проклятьем, наложенным на это место. С другой стороны, ирландские предания рассказывают, что зло случится с тем, кто потревожит что-либо на холме, где живут сиды, или в местах, где они танцуют, – пусть даже это маленький камешек. То, что фермер заподозрил наличие в этом месте чего-то загадочного и чудесного и начал поиски, не побоявшись осушить болото, которое по преданию было проклято, показывают, что вероятнее опять-таки вариант два: ведь, согласно легенде, проклятие святого Патрика было в силе лишь до 16 века; значит, и беды, случившиеся с фермером, объяснялись, по его разумению, не проклятием святого, а тем, что он осквернил волшебное место).
Вера в то, что озера так же, как и холмы, являются жилищем Волшебного народа, а также вера в чудесные источники, была свойственна и британским кельтам. Отголоски этого сохранились в рыцарских романах, рассказывающих о Даме (или Деве) Озера, воспитавшей Ланселота, и о том, как короля Артура исправно снабжали чудесными мечами – то высунувшаяся из воды рука, то шествующая по водной глади аки посуху Дама или Дева Озера (согласно некоторым версиям, Экскалибур выковали на Авалоне, а после смерти Артура бросили в озеро, чтобы он не достался никому из смертных). В «валлийском рыцарском романе» «Оуэн и Хозяйка источника» упоминается также находившийся в землях сидов (по версии французского рыцарского романа, возможно, восходящего к бретонским преданиям, - в Бретани) источник, обладавший могущественными волшебными свойствами – он мог влиять на погоду в окружающих его землях, и при помощи его воды можно было вызывать бури чудовищной разрушительной силы. Разумеется, далеко не каждый холм или озеро считались жилищем сидов и не каждый источник считался волшебным.
Можно только предполагать, существовала ли в языческие времена вера в священные источники или колодцы, вода которых давала исцеление от всех болезней, защиту от бед и злых духов и благословение в делах. Возможно, магические свойства источников или построенных на их месте колодцев считались в древней Ирландии основанными на том, что эти источники/колодцы находятся во владениях сидов – как это было со священными колодцами в вышеописанных примерах. Однако точно известно, что в Ирландии в 19-м веке и в предшествующие столетия верили в священные колодцы, вода в которых обладает целебными свойствами, хотя это и не имеет отношения к ее природным качествам. Считалось, что целительность воды целиком связана с соблюдением ритуала в честь святого, чей дух и влияние все еще господствуют над колодцем, у которого он жил и из которого пил воду, пока пребывал на земле. Люди, стремящиеся к исцелению, ползли вокруг колодца на коленях три или девять кругов – обязательно посолонь –, молили о помощи и оставляли возле колодца маленький белый камешек как приношение. Колодец мог быть осквернен если вода из него использовалась для причиняющих зло темных чар, если возле него совершили клятвопреступление или убийство – и в этом случае он терял свою силу, и вода из него уже не приносила исцеления, не защищала от зла и не давала благодати. Верили также, что колодец утратит силу, если священник проклянет его из-за творящихся возле него непотребных дел.
Вера в защитную и благую силу именно колодезной воды – даже если она взята не из священного колодца – была в целом сильна в Ирландии. Так, коров обрызгивали первой водой, взятой из колодца после полуночи первого мая, чтобы защитить их от колдовства. А вода из колодца, пролитая перед порогом дома, как считалось, помешает ведьмам войти в него.
Ирландцы также почитали как священные и/или считали обладающими мощными магическими свойствами некоторые растения. (Примечательно, что вера в сакральность или волшебные свойства некоторых из этих растений, как и определенные связанные с растениями традиции, существует и у других народов).
Тис, ясень и бузина считались священными.
Множеством полезных свойств обладает орешник. Он священен и имеет мощную силу против проказ демонов, и одарен таинственными и секретными свойствами, которые знают мудрые люди и посвященные. В одной из ирландских скел рассказывается о путешествии короля Кормака сына Арта в населенную сидами обетованную страну, «где царит лишь одна правда, где нет ни старости, ни дряхлости, ни печали, ни горести, ни зависти, ни ревности, ни злобы, ни надменности». В этой стране посреди двора в королевском замке Кормак «увидел… светлый, сверкающий источник. Пятью потоками струился он… Девять орешников Буана росли над источником. Эти пурпурные деревья роняли свои орехи в источник, и пять лососей, бывших в нем, разгрызали их и пускали скорлупки плыть по течению. И журчанье этих потоков было слаще всякой человеческой музыки». И был этот источник мистическим Источником Мудрости, «потоки же его — пять чувств, через которые проникает знание. Никто не может обрести мудрость, если не выпьет, хоть глоток воды из этого источника и его потоков. Люди всех искусств и ремесел пьют оттуда». Лосось, живший в Источнике Мудрости, - Лосось Мудрости – упоминается в одном из сказаний о легендарном герое Финне мак Кумале. Этот лосось съел девять орехов, упавших в Источник с девяти священных орешников Буана. При этом лосось получил все знания в мире, и первый, кто съел бы его плоть, в свою очередь получил бы эти знания. Друид-лепрекон, у которого учился юный Финн, семь лет пытался поймать лосося, и, когда ему это наконец удалось, поручил своему ученику Финну приготовить лосося для него. Финн обжёг большой палец, когда капля горячего жира лосося попала на него. Чтобы унять боль, мальчик сунул палец в рот. Этого было достаточно, чтобы вся мудрость мира, сосредоточенная в одной капле, перешла к Финну. На протяжении всей своей жизни Финн, всякий раз когда ему надо было узнать тайное или предвидеть будущее, сосал свой большой палец.
Из-за приписываемых ему мистических свойств орешник часто использовался в ритуалах, где шла речь о потустороннем мире или защите от злых сил. В одной из версий сказания о похищении сидом прекрасной королевы Этайн друид смог ее отыскать с помощью ореховых прутьев, на которых были начертаны знаки огама. Ореховыми прутьями припаливали хребты телятам в ночь летнего солнцестояния, чтобы защитить их от зла, и потом бережно сохраняли эти прутья целый год, гоняя ими телят на водопой. А в еще одном сказании мальчик должен был ударить корову ореховым посохом по голове, чтобы ее можно было увести в жилища сидов в потустороннем мире.
Боярышнику и рябине также приписывали могущественные магические свойства. Если ветвь рябины вплести в крышу, то дом будет в безопасности от огня по меньшей мере на год, и если ветвь рябины добавить к бревнам, из которых делают лодку, то никакой шторм не опрокинет ее и ни один человек в ней за год точно не утонет. Чтобы спасти молоко от колдовства, люди в майское утро срезали несколько ветвей рябины, сдирали с них кору и обвязывали этими прутьями молочные ведра и маслобойку; первого мая до рассвета вокруг двери на счастье обвивали ветви боярышника и рябины, и устраивали своеобразные процессии, где коров украшали вербеной и рябиной, чтобы защитить их от зла. А священный колодец считался особенно могущественным и святым, если его затенял боярышник или ясень; и, уходя (но сперва выпив воды), больной привязывал вотивное приношение к ветвям: чаще всего это был цветной платок или яркая красная полоска, срезанная с платья; и эти приношения никогда не снимали. Они оставались там годами, трепеща на ветру и дожде, как дань благодарности святому-покровителю.
Как уже и говорилось выше, почтительное отношение к определенным растениям и связанные с ними ритуалы были не только у ирландцев. Так, согласно книге «Легенды алгонкинов Новой Англии» Лиланда, индейцы-алгонкины почитали ясень и вяз, считая их священными и таинственными, поскольку из этих деревьев были сделаны люди. Из ясеня сделали мужчину, а из вяза – женщину.
В скандинавских мифах также рассказывается о том, что люди были созданы из деревьев «Шли три бога берегом моря и увидали два дерева. Взяли они те деревья и сделали из них людей. Первый дал им жизнь и душу, второй-разум и движенье, третий-облик, речь, слух и зрение. Дали они им одежду и имена: мужчину нарекли Ясенем, а женщину Ивой. И от них-то пошел род людской…»
Ясенем называется в скандинавской мифологии мистическое Мировое Древо, чьи корни и ветви простираются по известной людям вселенной: "Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев. Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни. Один корень – у асов (в обители богов), другой – у инеистых великанов, там, где прежде была Мировая Бездна (в царстве неконтролируемых стихий, которое может быть отчасти проассоциировано с известным современной науке космосом). Третий же тянется к Нифльхейму (обители мертвых).» возле корней этого древа находятся источники, связанные с судьбами людей и мира и со всеми имеющимися в мире знаниями и мудростью. Под протянувшимся к Нифльхейму корнем – «поток Кипящий Котел, и снизу подгрызает этот корень дракон Нидхёгг. А под тем корнем, что протянулся к инеистым великанам,– источник Мимира, в котором сокрыты знание и мудрость. …Под тем корнем ясеня, что на небе, течет источник, почитаемый за самый священный, имя ему Урд. Там место судбища богов. Под тем ясенем у источника стоит прекрасный чертог, и из него выходят три девы. Зовут их Урд, Верданди и Скульд. .Эти девы судят людям судьбы, мы называем их норнами».
К орешнику скандинавы также относились как к почитаемому растению. Так, существовала традиция отмечать площадку для судебного поединка ореховыми шестами: на земле растягивали и прикрепляли колышками квадратную холстину со стороной около двух с половиной метров, а с внешней стороны устанавливали по углам четыре ореховых шеста. Поединщики встречались на холстине (причём с каждым шёл секундант-щитоносец с тремя щитами), и тот из двоих, кто был вызван, наносил первый удар. Если на холстину проливалась кровь, схватка могла быть остановлена; если ранены были оба, тот, кому пришлось хуже, мог выкупить свою жизнь. Если кто-то ступал одной ногой за орешниковую ограду, о нём говорили – «он отступил». Если обеими ногами – «он побежал». А в сказаниях о древних временах можно прочесть, как перед схваткой двух военных дружин, если она происходила на суше, доблестные полководцы огораживали место будущего сражения ореховыми прутьями. Так и говорилось: «такой-то такому-то огородил поле». Воину, который раненым выползал за священную черту, давали пощаду. Учитывая, что судебный поединок рассматривался как суд богов, символическая ограда из орешника символизировала «особость» пространства, где происходит поединок или битва, место, отмеченное особым вниманием и воздействием богов.
Обычай оставлять вотивные приношения на ветвях деревьев и кустов, находящихся возле почитаемых и священных мест, тоже зафиксирован не только в Ирландии. В Персии почтение к некоторым священным деревьям господствовало с древнейших времен; известно, что Ксеркс, перед тем как отправиться на битву, призывал победу именем Священного Дерева и вешал драгоценности и богатые одеяния на ветви. Этот обычай долго сохранялся в Иране. Беднейшие классы в Персии, не имеющие возможности приносить в жертву драгоценные одеяния, имели обыкновение привязывать к ветвям кусочки разноцветных тканей, и считается, что это способствует излечению болезней. Такие чтимые деревья часто расположены вблизи колодца или могилы святого человека и поэтому считаются особенно священными.
В Японии почитание деревьев существовало с древнейших времен, с ним связано понятие «химороги». Считалось, что древние деревья огромного возраста и размера, особенно вечнозеленые, выделявшиеся из окружающего пейзажа и природного цикла, либо сами по себе роща или лес, могут быть местопребыванием божества. С течением времени люди выделили особо чтимые деревья, окруженные вечнозелеными деревьями, как место, где смертные могут общаться с каким-нибудь божеством; считалось, что в подобное дерево вселялась часть души божества. Здесь проводились ритуалы, чтобы привлечь внимание божества, обратиться к нему с просьбой или поблагодарить его; подобные места почитались как священные объекты, их называли «химороги» - «места богов». Огромное дерево в центре украшалось зигзагообразно переплетенными полосками ткани или бумаги, свисающими с ветвей, называемыми сидэ (от старояп. «сидэрэру», «свисать вниз»), которые должны были привлечь внимание богов. Возможно также, что к дереву прикрепляли или обвязывали ствол сплетенной особым образом веревкой из рисовой соломы – симэнава – и прикрепляли к ветвям зеркальце. (веревка из рисовой соломы была, судя по всему, связана с главной зерновой культурой – рисом и, соответственно, земледелием и плодородием. Кроме того, в одном из мифов об Аматэрэсу, богине солнца, упоминается, что скрученную особым образом веревку из рисовой соломы повесили перед входом в небесную пещеру, чтобы помешать Аматэрэсу скрыться с небес; в «Кодзики» и «Нихонги» эта веревка называлась «хи-но-мицуна» - «веревка августовского солнца» - возможно, из-за того, что она символизировала солнечные лучи. Так что веревка-симэнава могла также считаться символом солнца и оградой места, где пребывает божество. А зеркало в мифах также связано с Аматэрэсу и, возможно, было символом солнца). Места с подобными деревьями были одними из самых первых, если не самыми первыми, святилищами Японии. (Впоследствии, когда стали строить храмы, веревка-симэнава, прикрепленные к различным атрибутам сидэ, зеркало, ограда из вечнозеленых сортов дерева стали неотъемлемыми признаками храмов. А некоторые виды вечнозеленых деревьев стали называться священными деревьями (шинбоку), поскольку считались символами того или иного божества, - например, дерево сакаки в святилищах Касуга, кедр в святилищах Инари, лавр в храмах Хиёси и т. п.)
Естественно, божествам делали подношения – в знак почтения, в благодарность за выполненную просьбу, в надежде на будущую помощь, чтобы загладить вину нечистоты или неправого деяния… Одежда и ткань в примитивном обществе были огромной ценностью, поэтому ткань и одежда были одним из основных видов подношений, существовало даже специальное слово «хейхаку» - «подношение одежды». Основными видами ткани в самый ранний период японской истории были конопляная ткань, шелк и ткань из древесного волокна. До появления храмовых зданий одежду и ткани, подносимые божествам, оставляли на ветвях деревьев. Огромной ценностью также была и бумага, которую тоже подносили божествам. В эпоху Хэйан появились более символические и условные формы подношения – полоски ткани и бумаги, называемые нуса; они заменяли традиционные подношения ткани, одежды и бумаги, если у молящегося не было с собой надлежащих даров (например, он был беден или путешествовал). Эти полоски ткани и бумаги могли привязать к священному дереву, если у божества, которому делали подношение, в той местности не было храма, либо привязать к дереву на территории храма, если это был благодарственный дар. не имеющий фактической ценности для святилища. (Впоследствии понятия «сидэ» и «нуса» смешались из-за того, что и то, и другое обозначало полоски бумаги или ткани, прикрепленные к сакральному объекту. Поэтому ритуальный жезл в виде палки со свисающими с него бумажными полосками-сидэ, применяемый в ритуалах очищения – харэи -, стал называться не только «харэгуса/харэгуси», но и «о-нуса/о-харэ-нуса», а слово «харэгуси» чаще применяется по отношению к многоугольному ритуальному жезлу).
Особое отношение к почитаемым деревьям сохранилось в японской традиции и в эпоху Эдо. Романист Бакин (начало 19-го в) рассказывает о ели, растущей возле Урага, которая, как верили, могла исцелять все болезни и приносить удачу рыбакам. А после гадания омикуджи (получение в храмах предсказаний судьбы, написанных на тонких полосках бумаги) было принято привязать полоску бумаги с благим предсказанием к дереву на территории святилища; это называлось «эн во мицубу» - «связать с кем-либо», в данном случае – связать свой благой жребий с божеством этого храма. Даже в последние десятилетия, когда многие традиции или их смысл стали забываться, отдельные огромные древние деревья по-прежнему почитаемы, и можно увидеть крошечную часовенку возле их ствола и обвязывающую ствол веревку-симэнава. Особым уважением пользуются издавна считавшиеся священными деревья, растущие возле храмов, - например, возле святилища Камо в Киото два дерева сакаки срослись ветвями. Возле них поставили крошечные ворота-тории, и женщины приходили к ним помолиться о счастье и гармонии в супружеской жизни. А после гадания омикуджи многие люди (особенно туристы) забирают с собой полоски бумаги со счастливыми предсказаниями, чтобы не оставлять позади удачу, но многие японцы по-прежнему привязывают счастливые предсказания к дереву возле храма, чтобы связать свою судьбу с божеством святилища.
Кстати, любопытно, что в языческих ритуалах японских айнов использовались особым образом переплетенные ветви ивы. Среди ученых существует мнение, что ритуальные полоски из ткани и бумаги – сидэ – появились под влиянием этой традиции, и что, возможно, в японских ритуалах в древнейшие времена тоже использовались переплетенные ивовые прутья.
Верования ирландцев совпадали с верованиями других народов не только в том, что касалось почитания священных растений. Многие поверья, приметы и суеверия, существовавшие в Ирландии в 19-м веке, совпадают с верованиями, приметами и суевериями других стран и народов – в том числе России. Причем примечательно, что в ирландских поверьях содержатся объяснения того, на чем основано то или иное суеверие или примета, в то время как многие из россиян в прошлом или в наше время верили/верят в приметы, но едва ли могут объяснить их смысл.
Так, например, в России как минимум в 19-м веке верили, что если тебе перебегает дорогу заяц, - это к беде; существует история о том, что Пушкин совсем уж было решил присоединиться к восстанию декабристов, но когда он выехал в дорогу, на дорогу выбежал заяц. - «Плохая примета» - сказал Пушкин и не поехал. Х) В Румынии тоже верили, что перебежавший дорогу заяц приносит несчастье. То же поверье было и у ирландцев, причем у него было объяснение: считалось, что в зайцев часто превращаются ведьмы, а встреча с ведьмой, понятно, сулит человеку зло, особенно 1 мая, когда истончается грань между земным и потусторонним миром; и если ведьма перебежит тебе дорогу, то хорошего она, естественно, не пожелает. Поэтому считалось, что зайцев нужно побивать камнями. (Гринписа и ирландских зоозащитных организаций тогда не было, и жертвой охоты на ведьм наверняка стало много ни в чем не повинных ушастых пушистиков). Однако все-таки считалось плохой приметой убивать зайца до восхода, даже если он перешел вам дорогу, - возможно из страха перед злыми духами, которые сильны в темноте; но если заяц перебежит дорогу три раза, следовало вернуться, ибо на дороге наверняка ждала опасность.
В России была в 20-м веке (и, возможно, есть и сейчас) примета, говорящая, что не стоит поднимать упавшие на землю или на асфальт предметы и тем более не стоит больше пользоваться упавшими вещами. Я с детства помню поговорку «что упало, то пропало» (которую иногда использовали также как кричалку в детских играх). У ирландских крестьян 19-го века такая примета тоже была: ирландцы считали, что все, что упало или пролилось на землю, принадлежит феям, и если это не трогать, феи обязательно этим воспользуются. Существуют истории о том, что феи могут специально устраивать людям мелкие пакости и шалости – подставлять, будучи невидимыми, подножки и толкать под руку, делать так, чтобы сломалось колесо в повозке, споткнулся конь, корова лягнула подойник, - а потом забирают себе все, что упало или пролилось на землю. Согласно поверьям, бывают и феи, которые не занимаются ничем подобным, и, если никто ничего не уронит, не прольет и не оставит специально для них угощение и подарок, то они будут страдать от жажды и голодать и пожелают всякого зла не угостившим их жадным людям. Естественно, все упавшее на землю феи считают своей собственностью, а решение поднять упавшую вещь – желанием их обокрасть, и ничего хорошего такого человека согласно поверьям не ждет.
Была у ирландцев и распространенная у многих народов вера в то, что подкова лошади или осла, прибитая к дверному косяку, принесет счастье. «Эти животные были в хлеву, когда родился Христос, и благословлены навеки. Но чтобы обрести счастье, подкову нужно найти, а не получить в дар», - верили в Ирландии. Считалось также, что привязать к маслобойке подкову – лучший способ защитить молоко и масло от злого колдовства и дурного глаза.
Вера в дурной глаз и в защитную силу слюны - еще одно суеверие, существовавшее и в Румынии, и в Ирландии, и в своеобразных формах сохранившееся в российской провинции даже в 21-м веке. В Румынии считалось, что плевок – всегда самое эффективное средство от воздействия дьявола. Ирландцы считали, что если лошади начинают беспокоиться, значит, на их спине катаются феи и разная мелкая нечисть; надо плюнуть на животное три раза, и тогда феи соскочат с него. Считалось также, что если человек с дурным глазом будет открыто, пристально, прямо смотреть на что-либо или кого-либо или будет что-либо хвалить, не сказав при этом «Благослови его/тебя Бог», то он сглазит вещь, животное или человека. Роковое воздействие дурного глаза, согласно всеобщему мнению, было велико, и если с красивым/умным/богатым/талантливым в чем-то человеком случалась беда, если хорошо начавшееся дело кончалось неудачей или благоустроенное хозяйство приходило в разлад, общественное сельское мнение единодушно постановляло – «сглазили». Однако если мудрый человек трижды сплюнет на того, кого сглазили, и скажет «Благослови его Бог», пострадавший избавится от всех последствий сглаза. Вера в эффективность лечения слюной также была весьма распространена. Вера в дурной глаз (sъil milledach) существовала в Ирландии издавна. Например, в житии святого Киарана из Сайгира рассказывается о короле Кобране, дурной глаз которого убил юного наследника короля Мунстера. Англичанин У. Кэмден в начале XVII века так описывал ирландский обычай: "Если человек похвалит лошадь или любое другое живое существо, он должен закричать "спаси его Бог" или плюнуть на него". В российской провинции – как минимум в сельской местности и маленьких городах – вера в сглаз и опасные последствия дурного глаза существует даже сейчас. Конечно, плевать на людей или животных никто не станет, но о старых поверьях о благотворном воздействии слюны и троекратного плевка напоминают фразы вроде «сплюнь через левое плечо», «помажь слюной – болеть не будет» и «сплюнь чтоб не сглазить» (последнее говорят человеку, который рассказывает о светлых планах на будущее или о том, как у него все хорошо в настоящем. Как правило, человек после этого произносит «тьфу-тьфу-тьфу», символически изображая «защитный» плевок. Бывает и так, что человек, рассказывающий о своих планах, сам говорит «тьфу-тьфу-тьфу чтоб не сглазить».)
«Когда зеваете, немедленно перекрестите рот, или злой дух забежит туда и поселится внутри вас», - говорили ирландские крестьяне. У российских крестьян тоже было в обычае, зевнув, перекрестить рот; эта традиция сохранялась как минимум до революции.
Во многих странах – включая Ирландию и Россию – собачий вой считается очень плохой приметой; даже образованные ирландцы считали собачий вой возле дома, где лежит больной, верным признаком его скорой смерти. Предполагается, что собаки способны чувствовать, слышать и видеть все сверхъестественное и потустороннее, поэтому могут почувствовать, как разрывается грань между мирами, и могут увидеть приближение духа смерти.
Соль у ирландцев считалась обладающей могущественными волшебными свойствами, способной поставить преграду между людьми и потусторонним миром, нейтрализовать воздействие чужой магии и потусторонних сил и, естественно, защитить от зла. Поэтому соль часто упоминается в поздних сказаниях о Волшебном народе и магии: например, в них упоминается, что в потустороннем мире нельзя есть местную пищу, иначе останешься в нем навеки, но если добавить в пищу соль, то можно свободно вернуться в мир живых. Еще в одной истории соль рассыпали возле порога дома и вокруг кровати тяжело заболевшей девушки, которая лежала, не шевелясь, как мертвая, и знахарь сказал, что она заколдована феями; и спустя шесть дней и ночей она пришла в себя и вернулась из мира фей в мир людей. Если домашние начинали болеть и чахнуть, и думали, что это из-за фей, протоптавших тропку через дом, считалось полезным рассыпать соль перед входами и выходами, чтобы они не могли там больше ходить. А в позднем сказании о похищении сидом прекрасной Этайн упоминалось, что все подступы к холму-жилищу сидов были засыпаны солью, и после этого сиды больше не могли применять магию для восстановления разрушаемого волшебного холма. «Соль и огонь – две самые священные вещи, которые даны человеку», - говорили ирландские крестьяне и считали, что нельзя давать никому соль или огонь первого мая или в то время, когда сбивают масло, иначе благословение уйдет из дома. Перевернуть соль – к большим неприятностям, это очень плохая примета; чтобы отвратить беду, соль собирали и бросали через правое плечо в огонь левой рукой. Соль и вода как питье всегда считались мощным волшебным средством против зла, если их должным образом подготовит знахарь и скажет над ними магические слова.
В Японии вера в защитную силу соли и воды из колодца сохранялась и в двадцатом веке – в середине двадцатого века утро в домах, где соблюдали старые традиции, начиналось с того, что вход в дом и/или пространство перед воротами поливали водой и оставляли перед входом кучки соли, чтобы помешать злым духам проникнуть в дом; в современных аниме или манге, где упоминаются различная мистика и японская языческая религия – синтоизм – тоже иногда показывают этот обряд. А в современной России считается, что рассыпать соль – плохая примета, хотя люди не помнят, на чем основана эта примета, и не верят в магическую и мистическую силу соли.
Ирландцы, так же как и россияне, верили, что в организме просто так ничего не чешется. Х) Так, согласно ирландским приметам, если у вас чешется ладонь, это к получению денег; если локоть – вы смените постель; если чешется ухо и оно стало красным и горячим – кто-то дурно отзывается о вас. )) (Приметы «ладонь чешется – к деньгам» и «уши горят – о вас плохо говорят» существуют и в современной России.)
Примечательно, что эти приметы распространены в различных – в том числе и весьма удаленных друг от друга, практически не имеющих общего исторического прошлого и долгих культурных контактов - странах. Разумеется, жизнь и ирландских, и румынских, и японских, и российских крестьян в девятнадцатом веке была трудной и бедной, с крайне низким уровнем инфраструктуры, с дискриминацонным законодательством. Не лучше обстояли дела для россиян и японцев и в 1-й половине 20-го века. (да что там – в России даже в наше время столичные блогеры и телевизионщики частенько относятся к всем живущим за пределами мегаполисов как к «туземному быдлу из Зажопинсков», уровень инфраструктуры и уровень жизни в сельской местности по ряду показателей оставляет желать лучшего, да и историями о произволе чиновников никого не удивишь). Поэтому искренняя и широко распространенная вера в суеверия и приметы вполне себе объяснима – люди искали какую-то поддержку, опору и помощь в своей трудной жизни, а, учитывая окружающие их реалии и жизненный опыт, им, наверное, было проще поверить в целительную силу слюны, защиту талисманов и действенность обрядов, чем в то, что элита в Лондоне, Петербурге, Москве или Эдо/Токио приложит все усилия, чтобы их уровень жизни улучшить. И, поскольку уровень жизни изменялся медленно, суеверия и приметы тоже долго были неотъемлемой частью жизни населения. Кроме того, речь идет о консервативных обществах, где довольно долго сохраняли верность старым традициям, некоторые из которых, возможно, восходят к древним временам, хотя и могли сильно измениться с течением времени.
С другой стороны, возникает вопрос – насколько старыми являются эти традиции? Ни в русских былинах и летописях, ни в ирландских скелах, ни в средневековой японской литературе не упоминается о защитной силе первоцветов и рябины, соли и слюны, или тем более вытащенных из гроба гвоздей и т. п. В книге леди Уайлд многие истории можно датировать по определенным признакам, и легко заметить, что упоминания о чем-то подобном относятся к событиям, случившимся не ранее 17-го века, либо к поздним редакциям старых преданий. Да и не могли простые крестьяне в средневековье себе позволить, например, солью разбрасываться, она была слишком дорога, а о том, чтобы что-то подобное элита делала, не упоминается. Так что, возможно, большинство этих суеверий и примет появились уже в Новое время? Но тогда непонятно, почему общераспространенными оказались именно эти суеверия и приметы?
В общем, тема довольно интересная, но приличного «дополнительного ликбеза» требует.
Однако были в Ирландии 19-го века и свои особенные верования и приметы, не свойственные другим странам. Некоторые из них весьма своеобразны. Х)
Например, некоторые приметы-«медицинские рекомендации»:
Чтобы избежать зубной боли, никогда не брейтесь в воскресенье. Вот так.
Направьте на ячмень девять раз колючку от крыжовника, говоря: "Уйди, уйди, уйди!" – и ячмень тут же уйдет и исчезнет. Понимающий.
Прикосновение руки седьмого сына исцеляет от укуса бешеной собаки. Такое же суеверие существует и в Италии. А прикосновение руки седьмого сына, рожденного седьмым сыном, исцеляет вообще от всех болезней. Весьма полезный медицинский совет для тех стран, где многодетных семей гораздо больше, чем больниц.Когда одновременно проводят оптимизацию здравоохранения и пропагандируют многодетные «традиционные» семьи – это повод об этом вспомнить х)
Чтобы исцелить горячку, положите пациента на песчаный берег, когда идет прилив, и отступающие волны унесут болезнь и оставят его в добром здравии. А если пациента приливом с головой накроет на некоторое время, то его вообще никакие болезни не будут беспокоить никогда х)
Существовали и приметы о том, что для людей опасно или причиняет вред. Например, считалось, что опасно плыть по воде в первый понедельник мая. А особенное несчастье сулит утром встретить первым рыжего человека. Есть предание, что рыжим был Иуда Искариот, и именно из этого и мог произойти суеверный страх перед злым воздействием рыжих людей.
Ну и конечно, приметы, заклинания и гадания, связанные с любовными отношениями – как же без этого.
Известный способ гадания о будущей судьбе – с помощью улиток. Молодые девушки сажали улиток на блюдце с песком или первого мая выходили рано, до рассвета, и прослеживали следы улиток на глине, ибо они всегда выписывают букву, и это – инициал имени истинного возлюбленного. Большая неудача – встретить первой утром черную улитку, но белая улитка приносит счастье.
Мощным талисманом на любовь, которым пользуются женщины, считается кусок кожи, взятой от руки трупа и привязанный на человека, чьей любви добиваются, пока он спит. Через некоторое время этот кусок снимают и осторожно убирают, пока спящий не проснулся и не понял, что происходит. Потому что если проснется…
Еще один способ приготовить приворотное зелье – убить черного кота (в одной истории описывается, как бедное посаженное в мешок животное били об стену, пока оно не умерло), вынуть сердце и печень, выварить и истолочь в порошок, порошок добавить в чай или супчик к любимому.
(Способы какие-то, как я посмотрю… То для живодеров, то для осквернителей могил. Интересно, а какие-нибудь другие способы привлечь внимание практиковавшие это женщины пробовали? Вкусненьким там любимого угостить, на танец пригласить, рукоделье подарить какое-нибудь, комплимент сказать, пообниматься банально? Или у них был подход «мы легких путей в любви не ищем, только хардкор, только садизм и расчлененка»?)
После принятия христианства в Ирландии, судя по всему, произошел «перенос функций» друидов и филидов на христианских святых и священников – точнее, правильно было бы говорить, что сила и власть Слова, свойственные, по общему мнению, друидам и филидам, в поздней христианской ирландской традиции приписывались не только святым, но и простым священникам, чьи молитвы, благословение и проклятье обладали той же силой, что заклинания, благословения и проклятья друидов и филидов древности. (по крайней мере, так было в западной Ирландии). Логика ирландцев в этом случае понятна – если священник обладает истинным знанием и вправе как слуга Бога говорить от его имени, то его слово обладает великой силой. Скорее всего, именно на этом было основано поверье о том, что священный колодец потеряет силу, если его проклянет священник, и о том, что если огонь погаснет первого мая, то только из дома священника можно брать торф. С могуществом проклятья священника связаны и различные сказания, где о христианском милосердии и возможности спасения говорится, имхо, гораздо меньше, чем о мистическом могуществе проклятий.
На Инишморе (остров у западного побережья Ирландии) жил один молодой человек по имени Джеймс Линан, который славился на весь остров своей красотой и силой. Никто не мог превзойти его ни на охоте, ни в кулачном бою; и, кроме того, был он лучший танцор во всей округе. Но при этом он был смел, безрассуден и всегда был на первом месте во всех диких хулиганских проделках тамошней молодежи.
Однажды после одной из этих безумных выходок он зашел в часовню, и священник по имени осудил его с алтаря. – Джеймс Линан! – сказал он. – Попомни мои слова: дурной конец тебя ждет. Месть Божья падет на тебя за твою порочную жизнь; и той силой, что есть во мне, я отвергаю тебя, как дурного повесу и слугу Сатаны, которого проклинают все добрые люди.
Юноша побледнел и упал на колени перед всем народом, горько рыдая: – Помилосердствуйте, помилосердствуйте! Я раскаиваюсь, я раскаиваюсь! – и заплакал, как женщина.
– Иди же теперь в мире, – сказал священник, – и постарайся начать новую жизнь, и я буду молить Бога, чтобы он спас твою душу.»
С того дня юноша не пил спиртного, заботился о своей ферме, женился на милой дочери фермера и все у них шло хорошо и родилось четверо прекрасных детей. Но когда они с семьей поехали на свадьбу друга, с молодым человеком случился удар, и, когда он очнулся, дар речи покинул его. «Так что рок, изреченный священником, исполнился, – злой была юность Джеймса Линана, и злой оказалась его судьба, и скорбь и смерть, наконец, нашли его, ибо приговор священника все равно что слово Божье».
Впрочем, история Джеймса Линана – это еще довольно милая история. В книге леди Уайльд описываются и более трэшные традиции – например, существующий в некоторых местностях западной Ирландии обряд, при котором священник возглашал в чей-либо адрес страшное проклятье, держа человеческий череп в руках.
Вера в магическую силу песни и слова, которые в особой мере присущи поэтам, сохранялась в Ирландии и в 19-м веке, но, в отличие от древней и средневековой Ирландии, люди, способные на это, уже не пользовались почетом, а вызывали опасения, и существовали рассказы об их дурных поступках – например, история о том, как поэт пытался зачаровать и силой - властью чар - увести из дома девушку, прикрепив к стволу дерева возле дома, где она жила, бумажку с написанным на ней кровью орлиным пером словом-заклятьем. Девушка добровольно – точнее, безвольно – последовала за поэтом, но когда бумагу сняли с дерева, она пришла в себя, и не могла вспомнить, что с ней случилось.
И не из книги леди Уайльд вместо бонуса, потому что Финн мак Кумал здесь тоже упоминался: о правилах принятия новых бойцов в легендарный отряд, называемый фианой (по преданию этот полунезависимый отряд был создан из воинов разных кланов Верховным Королем Ирландии Кормаком мак Артом в 3-м веке для защиты страны; самым знаменитым его командиром был Финн мак Кумал, который, как повествуют предания, был потомком знатных сидов и великим героем).
читать дальше?«Ни один человек не мог быть принят в фиану, пока все его родственники, как по отцовской линии, так и по материнской, не поклянутся в том, что, будь он убит, никто из них не станет мстить за него; и, наоборот, не станет обращаться к нему за подмогой в деле отмщения. Опять же, если он сам причинит кому-то великие обиды, гнев обиженных должен пасть лишь на него самого, но никак не на прежнюю родню.
Из тех, кто удовлетворит этому условию, ни один не может быть принят, если он не является отменным поэтом, искусным в двенадцати способах стихосложения.
Есть и ещё испытание: человек должен быть помещён в земляную яму по пояс глубиною, со щитом и ореховой палкой длиной в локоть. Девять воинов должны напасть на него с расстояния в десять борозд и одновременно метнуть свои копья. Если не сумеет он оборониться и хотя бы одно из копий заденет его, – не быть ему принятым в фиану.
Из тех, кто выдержит это испытание, ни один не может быть принят, пока не заплетут ему волосы во множество кос и не пустят его бежать лесами Ирландии; воины же фианы пустятся за ним в погоню, стараясь ранить его, и пусть в начале бега их отделяет от него всего одно дерево. Если его ранят или схватят, – не быть ему принятым в фиану. Если оружие дрогнет у него в руках, – не быть ему принятым в фиану. Если ветка лесная потревожит хоть локон у него на голове и вытянет прядь волос из косы, – не быть ему принятым в фиану. Если во время бега хрустнет сухой сучок у него под ногой, – не быть ему принятым в фиану. Если не сумеет он на всём ходу перескочить через сук, простёртый на высоте его лба, и поднырнуть под ветку, склонённую на высоте его колена, – не быть ему принятым в фиану. Если не сумеет он, не замедляя шагов, ногтями вытащить из босой ноги колючку, – не быть ему принятым в фиану.
Но если он выполнит всё требуемое, – его примут, как брата…»
По описанию фианы в древней рукописи сразу видно, как представляли себе легендарный отряд. Во-первых, требования к новобранцам, «чуточку» отличающиеся от способностей обычного человека. Во-вторых, новобранец в эпоху, когда род и семья были очень значимыми понятиями, а кровная месть была частью стандартного законодательства, как бы оказывался вне общей правовой системы, отказываясь от прав и обязательств по отношению к родичам, отвечая за свои поступки только перед командирами и Верховным Королем и подчиняясь только им. И, в-третьих, то, что этот отряд не состоял из воинов какого-то конкретного рода-племени-королевства, а был такой своеобразной «военной сборной» - это тоже, вроде бы, было для Ирландии 3-го в. весьма необычно. В общем, согласно легендам особость фианы заключалась не только в том, что туда набирали невероятно крутых воинов, - этот отряд еще и в социально-правовом отношении необычным был.
Продолжение следует. ))
Для начала - об ирландцах и зверушках:
Названия большинства животных на древнеирландском были примитивными и, очевидно, основывались на наблюдениях. Так, ежа именовали "уродливая маленькая тварь", муравья – "тоненький", форель – Breac – "пестрая" – из-за чешуи.
Слово, обозначающее собаку, входит в многие составные слова, как имя различных животных. Так, кролика называли "собака чащи", зайца – "бурая собака", моль – "собака меха" из-за прожорливости, с которой моль пожирает одеяния. А выдру ирландцы и до сих пор именуют Madradh-Uisge ("собака воды").
То, что кошки необычайно умны и способны понимать человеческую речь, как ни странно, «подпортило их репутацию» в глазах ирландского простонародья, - считалось, что коты и кошки частенько являются слугами ведьм и колдунов, которые порой и сами превращаются в этих животных, могут быть орудием темной магии и воплощением дьявольских сил. (Особенно велики были по общему мнению ум и мистические возможности черных кошек, в которых чаще всего по поверьям превращаются демоны и колдуны) Все это привело к своеобразной дискриминации бедных четвероногих: при входе в дом обычным приветствием служило: "Спаси, Господи, тут всех, кроме кошки". Можно было благословить даже оладью на сковородке, но никто не говорил "Господи, благослови кошку".
Тем не менее даже о черных кошках рассказывали, что они могут ответить добром на добро. Рассказывали, например, такую историю: однажды ночью старая женщина сидела очень поздно и пряла, когда за дверью послышался стук. Женщина дважды спросила "Кто там?" Ответа не было, но стук все продолжался. "Кто там?" – спросила женщина и третий раз, очень разозлившись.
Тогда послышался тоненький голосок: – Ах, душечка Джуди, пусти меня, я замерзла и голодна, открой же дверь, Джуди, душечка, и дай мне посидеть у огня, ибо ночь тут холодная. Джуди, душечка, пусти меня, пусти меня!
Сердце Джуди было тронуто, ибо она решила, что это какой-то маленький ребенок, который заблудился; она встала из-за прялки, пошла и открыла дверь – и в нее вошла большая черная кошка с белой грудкой, и за ней два котенка. Все они прошли к огню и начали греться и сушиться, и все это время очень громко мурлыкали, но Джуди молчала и продолжала прясть.
Тогда черная кошка наконец заговорила: – Джуди, душечка, не сиди больше так поздно, поскольку феи хотели сегодня ночью устроить тут совет и поужинать, но ты им помешала; так что они очень разозлились и решили убить тебя, и если бы не я и две мои дочки, то к этому времени ты была бы уже мертва. Так что послушайся моего совета, не сиди больше в часы фей, ибо ночь принадлежит им, и им ненавистно видеть лицо смертного, когда они выходят для удовольствия или по делу. И я тут же побежала сказать тебе, а теперь дай мне попить молока, потому что мне уже пора.
Напившись молока, черная кошка любезно попрощалась с Джуди и вместе с котятами юркнула в печную трубу, но, посмотрев вниз, Джуди увидела на очаге серебряную монету – и это было больше, чем она могла бы заработать за месяц своим прядением. Сердце ее возрадовалось, и никогда больше она не сидела уже так поздно и не нарушала тех часов, что принадлежат феям, но черная кошка и ее дочери больше не приходили в ее дом.
С кошками было связано и еще одно примечательное поверье. Цитирую леди Уайльд:
«Самый важный персонаж в кошачьей истории – это король кошек. Он может жить в вашем доме и выглядеть как самое обычное существо, и на нем не будет какой-либо особой отметины, которая говорила бы о высоком ранге, так что весьма трудно проверить подлинность его притязаний на царский сан. Поэтому лучшим способом будет отрезать у него крошечный кусочек уха. Если это действительно царственная особа, то он немедленно заговорит и объявит, кто он такой; и, может быть, в то же самое время вы услышите весьма нелестные истины о себе самом, и не очень-то приятно, когда подобные вещи начинает обсуждать домашний кот.» х)))
Очень много слов. Читать дальше? )Вера в разумность животных, обладающих такими же чертами характера и моделью поведения, как и люди, была свойственна человечеству – или большинству человеческих культур - в далеком прошлом и дошла до наших дней в сохранившем архаичные черты эпосе и волшебных сказках. У ирландцев эта вера, как легко заметить, сохранилась и в 19-м веке, влияя на отношение к различным животным.
Так, о малиновке говорили, что это – собственная птица Господа, священная и неприкосновенная, и она пользовалась великим почетом из-за распространенной в народе легенды о том, что именно малиновка выдернула самую острую колючку, что пронзила лоб Христа на кресте; в этот самый момент грудка птицы окрасилась в красный цвет от крови Спасителя и с тех пор осталась такой – священный и благословенный знак, который спасает малиновку от зла, поэтому все люди любили ее.
Еще ирландцы не убивали майских жуков, и вот почему: есть предание, что однажды первосвященники разослали вестников во все концы, чтобы искать Господа Иисуса, и они пришли на поле, где человек жал, и спросили его:
– Проходил ли тут Иисус из Назарета?
– Нет, – сказал мужчина, – я его не видел.
– Мне лучше знать, – сказал маленький жук-навозник, пробегая мимо, – ибо Он был здесь сегодня и отдыхал, и не ушел далеко.
– Это неправда, – сказал большой черный майский жук, выйдя вперед, – Он не проходил тут со вчерашнего дня, и вы никогда не найдете Его на этой дороге; попробуйте другую.
Поэтому люди убивали навозников, ибо навозник пытался предать Христа, но они щадили майских жуков и не трогали их, поскольку в тот день майский жук спас Господа нашего.
(При всем уважении к добрым чувствам ирландцев, лично мне все-таки трудно представить слуг и посланцев первосвященников, разговаривающих с жуками х) ).
* * *
В Ирландии даже в 19-м веке сохранялась вера в то, что озера и источники так же, как и холмы, являются жилищем фей-сидов, а также вера в священные источники и колодцы.
Так, об озере Лох-Ней говорили, что во всей местности вокруг него ощущаются некие мистические воздействия, ибо это – древнейшее обиталище сидов. И там, в глубине, под водами озера, те, кто обладают даром волшебного видения, все еще могут видеть колонны и стены прекрасных дворцов, где некогда обитало племя сидов в дни своего могущества. Гиральд Камбрийский говорит, что в его времена верхушки башен, "построенные так, как принято в этой стране", были отчетливо видны при тихой, ясной погоде под поверхностью озера; и сиды, как верят в народе, все еще посещают древние дворцы и справляют праздники под водами, когда сверкает полная луна, ибо лодочники, приходя туда поздно ночью, часто слышат нежную музыку, которая поднимается из-под воды, и звук смеха и видят сверкающие огоньки далеко под водой, там, где должны располагаться древние волшебные дворцы.
На северной стороне Лох-Ней находился святой колодец, очень могущественный и священный. Его затеняли три древних боярышника, и примерно в миле от него находятся фрагментарные руины деревянного креста, воздвигнутого в древние времена, чтобы отметить пределы священной земли.
Другая история рассказывает о Бан-на-Ныва (леди Уайльд переводит это как «нимфа источника»), которая некогда жила в храме возле священного колодца, и она обладала даром пророчества и изрекала оракулы тем, кто искал ее в храме у колодца. Истории очень поздние, поэтому по формулировкам трудно понять, была ли дева, о которой идет речь, кем-то вроде жрицы в храме возле священного источника, на месте которого был построен колодец, или же храм и колодец были построены возле источника, считавшегося священным, потому что это было обиталище девы-сиды (хотя формулировка «нимфа», использованная при переводе, указывает на второе). Так или иначе, легенды рассказывают, что в том месте некогда был языческий храм, поэтому святой Патрик проклял землю и превратил ее в болото, и колодец был скрыт на тысячу лет по слову святого Патрика. Спустя много столетий фермер, который владел этой землей, унес большой серый камень, чтобы использовать его как корыто для питья для своего скота. Однако вскоре после этого весь скот заболел; потом заболели и все дети, и фермер сказал, что все это дело принесло несчастье, и принес камень обратно на старое место, после чего все домашние снова выздоровели. Затем фермер начал думать, что в том месте есть что-то чудесное и загадочное, и поэтому он полностью осушил болото, после чего они наткнулись на древний каменный круг; в середине его был колодец с прекрасной свежей водой. (Здесь тоже противоречивый момент – с одной стороны, подобный эффект от камня может быть связан с проклятьем, наложенным на это место. С другой стороны, ирландские предания рассказывают, что зло случится с тем, кто потревожит что-либо на холме, где живут сиды, или в местах, где они танцуют, – пусть даже это маленький камешек. То, что фермер заподозрил наличие в этом месте чего-то загадочного и чудесного и начал поиски, не побоявшись осушить болото, которое по преданию было проклято, показывают, что вероятнее опять-таки вариант два: ведь, согласно легенде, проклятие святого Патрика было в силе лишь до 16 века; значит, и беды, случившиеся с фермером, объяснялись, по его разумению, не проклятием святого, а тем, что он осквернил волшебное место).
Вера в то, что озера так же, как и холмы, являются жилищем Волшебного народа, а также вера в чудесные источники, была свойственна и британским кельтам. Отголоски этого сохранились в рыцарских романах, рассказывающих о Даме (или Деве) Озера, воспитавшей Ланселота, и о том, как короля Артура исправно снабжали чудесными мечами – то высунувшаяся из воды рука, то шествующая по водной глади аки посуху Дама или Дева Озера (согласно некоторым версиям, Экскалибур выковали на Авалоне, а после смерти Артура бросили в озеро, чтобы он не достался никому из смертных). В «валлийском рыцарском романе» «Оуэн и Хозяйка источника» упоминается также находившийся в землях сидов (по версии французского рыцарского романа, возможно, восходящего к бретонским преданиям, - в Бретани) источник, обладавший могущественными волшебными свойствами – он мог влиять на погоду в окружающих его землях, и при помощи его воды можно было вызывать бури чудовищной разрушительной силы. Разумеется, далеко не каждый холм или озеро считались жилищем сидов и не каждый источник считался волшебным.
Можно только предполагать, существовала ли в языческие времена вера в священные источники или колодцы, вода которых давала исцеление от всех болезней, защиту от бед и злых духов и благословение в делах. Возможно, магические свойства источников или построенных на их месте колодцев считались в древней Ирландии основанными на том, что эти источники/колодцы находятся во владениях сидов – как это было со священными колодцами в вышеописанных примерах. Однако точно известно, что в Ирландии в 19-м веке и в предшествующие столетия верили в священные колодцы, вода в которых обладает целебными свойствами, хотя это и не имеет отношения к ее природным качествам. Считалось, что целительность воды целиком связана с соблюдением ритуала в честь святого, чей дух и влияние все еще господствуют над колодцем, у которого он жил и из которого пил воду, пока пребывал на земле. Люди, стремящиеся к исцелению, ползли вокруг колодца на коленях три или девять кругов – обязательно посолонь –, молили о помощи и оставляли возле колодца маленький белый камешек как приношение. Колодец мог быть осквернен если вода из него использовалась для причиняющих зло темных чар, если возле него совершили клятвопреступление или убийство – и в этом случае он терял свою силу, и вода из него уже не приносила исцеления, не защищала от зла и не давала благодати. Верили также, что колодец утратит силу, если священник проклянет его из-за творящихся возле него непотребных дел.
Вера в защитную и благую силу именно колодезной воды – даже если она взята не из священного колодца – была в целом сильна в Ирландии. Так, коров обрызгивали первой водой, взятой из колодца после полуночи первого мая, чтобы защитить их от колдовства. А вода из колодца, пролитая перед порогом дома, как считалось, помешает ведьмам войти в него.
* * *
Ирландцы также почитали как священные и/или считали обладающими мощными магическими свойствами некоторые растения. (Примечательно, что вера в сакральность или волшебные свойства некоторых из этих растений, как и определенные связанные с растениями традиции, существует и у других народов).
Тис, ясень и бузина считались священными.
Множеством полезных свойств обладает орешник. Он священен и имеет мощную силу против проказ демонов, и одарен таинственными и секретными свойствами, которые знают мудрые люди и посвященные. В одной из ирландских скел рассказывается о путешествии короля Кормака сына Арта в населенную сидами обетованную страну, «где царит лишь одна правда, где нет ни старости, ни дряхлости, ни печали, ни горести, ни зависти, ни ревности, ни злобы, ни надменности». В этой стране посреди двора в королевском замке Кормак «увидел… светлый, сверкающий источник. Пятью потоками струился он… Девять орешников Буана росли над источником. Эти пурпурные деревья роняли свои орехи в источник, и пять лососей, бывших в нем, разгрызали их и пускали скорлупки плыть по течению. И журчанье этих потоков было слаще всякой человеческой музыки». И был этот источник мистическим Источником Мудрости, «потоки же его — пять чувств, через которые проникает знание. Никто не может обрести мудрость, если не выпьет, хоть глоток воды из этого источника и его потоков. Люди всех искусств и ремесел пьют оттуда». Лосось, живший в Источнике Мудрости, - Лосось Мудрости – упоминается в одном из сказаний о легендарном герое Финне мак Кумале. Этот лосось съел девять орехов, упавших в Источник с девяти священных орешников Буана. При этом лосось получил все знания в мире, и первый, кто съел бы его плоть, в свою очередь получил бы эти знания. Друид-лепрекон, у которого учился юный Финн, семь лет пытался поймать лосося, и, когда ему это наконец удалось, поручил своему ученику Финну приготовить лосося для него. Финн обжёг большой палец, когда капля горячего жира лосося попала на него. Чтобы унять боль, мальчик сунул палец в рот. Этого было достаточно, чтобы вся мудрость мира, сосредоточенная в одной капле, перешла к Финну. На протяжении всей своей жизни Финн, всякий раз когда ему надо было узнать тайное или предвидеть будущее, сосал свой большой палец.
Из-за приписываемых ему мистических свойств орешник часто использовался в ритуалах, где шла речь о потустороннем мире или защите от злых сил. В одной из версий сказания о похищении сидом прекрасной королевы Этайн друид смог ее отыскать с помощью ореховых прутьев, на которых были начертаны знаки огама. Ореховыми прутьями припаливали хребты телятам в ночь летнего солнцестояния, чтобы защитить их от зла, и потом бережно сохраняли эти прутья целый год, гоняя ими телят на водопой. А в еще одном сказании мальчик должен был ударить корову ореховым посохом по голове, чтобы ее можно было увести в жилища сидов в потустороннем мире.
Боярышнику и рябине также приписывали могущественные магические свойства. Если ветвь рябины вплести в крышу, то дом будет в безопасности от огня по меньшей мере на год, и если ветвь рябины добавить к бревнам, из которых делают лодку, то никакой шторм не опрокинет ее и ни один человек в ней за год точно не утонет. Чтобы спасти молоко от колдовства, люди в майское утро срезали несколько ветвей рябины, сдирали с них кору и обвязывали этими прутьями молочные ведра и маслобойку; первого мая до рассвета вокруг двери на счастье обвивали ветви боярышника и рябины, и устраивали своеобразные процессии, где коров украшали вербеной и рябиной, чтобы защитить их от зла. А священный колодец считался особенно могущественным и святым, если его затенял боярышник или ясень; и, уходя (но сперва выпив воды), больной привязывал вотивное приношение к ветвям: чаще всего это был цветной платок или яркая красная полоска, срезанная с платья; и эти приношения никогда не снимали. Они оставались там годами, трепеща на ветру и дожде, как дань благодарности святому-покровителю.
Как уже и говорилось выше, почтительное отношение к определенным растениям и связанные с ними ритуалы были не только у ирландцев. Так, согласно книге «Легенды алгонкинов Новой Англии» Лиланда, индейцы-алгонкины почитали ясень и вяз, считая их священными и таинственными, поскольку из этих деревьев были сделаны люди. Из ясеня сделали мужчину, а из вяза – женщину.
В скандинавских мифах также рассказывается о том, что люди были созданы из деревьев «Шли три бога берегом моря и увидали два дерева. Взяли они те деревья и сделали из них людей. Первый дал им жизнь и душу, второй-разум и движенье, третий-облик, речь, слух и зрение. Дали они им одежду и имена: мужчину нарекли Ясенем, а женщину Ивой. И от них-то пошел род людской…»
Ясенем называется в скандинавской мифологии мистическое Мировое Древо, чьи корни и ветви простираются по известной людям вселенной: "Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев. Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни. Один корень – у асов (в обители богов), другой – у инеистых великанов, там, где прежде была Мировая Бездна (в царстве неконтролируемых стихий, которое может быть отчасти проассоциировано с известным современной науке космосом). Третий же тянется к Нифльхейму (обители мертвых).» возле корней этого древа находятся источники, связанные с судьбами людей и мира и со всеми имеющимися в мире знаниями и мудростью. Под протянувшимся к Нифльхейму корнем – «поток Кипящий Котел, и снизу подгрызает этот корень дракон Нидхёгг. А под тем корнем, что протянулся к инеистым великанам,– источник Мимира, в котором сокрыты знание и мудрость. …Под тем корнем ясеня, что на небе, течет источник, почитаемый за самый священный, имя ему Урд. Там место судбища богов. Под тем ясенем у источника стоит прекрасный чертог, и из него выходят три девы. Зовут их Урд, Верданди и Скульд. .Эти девы судят людям судьбы, мы называем их норнами».
К орешнику скандинавы также относились как к почитаемому растению. Так, существовала традиция отмечать площадку для судебного поединка ореховыми шестами: на земле растягивали и прикрепляли колышками квадратную холстину со стороной около двух с половиной метров, а с внешней стороны устанавливали по углам четыре ореховых шеста. Поединщики встречались на холстине (причём с каждым шёл секундант-щитоносец с тремя щитами), и тот из двоих, кто был вызван, наносил первый удар. Если на холстину проливалась кровь, схватка могла быть остановлена; если ранены были оба, тот, кому пришлось хуже, мог выкупить свою жизнь. Если кто-то ступал одной ногой за орешниковую ограду, о нём говорили – «он отступил». Если обеими ногами – «он побежал». А в сказаниях о древних временах можно прочесть, как перед схваткой двух военных дружин, если она происходила на суше, доблестные полководцы огораживали место будущего сражения ореховыми прутьями. Так и говорилось: «такой-то такому-то огородил поле». Воину, который раненым выползал за священную черту, давали пощаду. Учитывая, что судебный поединок рассматривался как суд богов, символическая ограда из орешника символизировала «особость» пространства, где происходит поединок или битва, место, отмеченное особым вниманием и воздействием богов.
Обычай оставлять вотивные приношения на ветвях деревьев и кустов, находящихся возле почитаемых и священных мест, тоже зафиксирован не только в Ирландии. В Персии почтение к некоторым священным деревьям господствовало с древнейших времен; известно, что Ксеркс, перед тем как отправиться на битву, призывал победу именем Священного Дерева и вешал драгоценности и богатые одеяния на ветви. Этот обычай долго сохранялся в Иране. Беднейшие классы в Персии, не имеющие возможности приносить в жертву драгоценные одеяния, имели обыкновение привязывать к ветвям кусочки разноцветных тканей, и считается, что это способствует излечению болезней. Такие чтимые деревья часто расположены вблизи колодца или могилы святого человека и поэтому считаются особенно священными.
В Японии почитание деревьев существовало с древнейших времен, с ним связано понятие «химороги». Считалось, что древние деревья огромного возраста и размера, особенно вечнозеленые, выделявшиеся из окружающего пейзажа и природного цикла, либо сами по себе роща или лес, могут быть местопребыванием божества. С течением времени люди выделили особо чтимые деревья, окруженные вечнозелеными деревьями, как место, где смертные могут общаться с каким-нибудь божеством; считалось, что в подобное дерево вселялась часть души божества. Здесь проводились ритуалы, чтобы привлечь внимание божества, обратиться к нему с просьбой или поблагодарить его; подобные места почитались как священные объекты, их называли «химороги» - «места богов». Огромное дерево в центре украшалось зигзагообразно переплетенными полосками ткани или бумаги, свисающими с ветвей, называемыми сидэ (от старояп. «сидэрэру», «свисать вниз»), которые должны были привлечь внимание богов. Возможно также, что к дереву прикрепляли или обвязывали ствол сплетенной особым образом веревкой из рисовой соломы – симэнава – и прикрепляли к ветвям зеркальце. (веревка из рисовой соломы была, судя по всему, связана с главной зерновой культурой – рисом и, соответственно, земледелием и плодородием. Кроме того, в одном из мифов об Аматэрэсу, богине солнца, упоминается, что скрученную особым образом веревку из рисовой соломы повесили перед входом в небесную пещеру, чтобы помешать Аматэрэсу скрыться с небес; в «Кодзики» и «Нихонги» эта веревка называлась «хи-но-мицуна» - «веревка августовского солнца» - возможно, из-за того, что она символизировала солнечные лучи. Так что веревка-симэнава могла также считаться символом солнца и оградой места, где пребывает божество. А зеркало в мифах также связано с Аматэрэсу и, возможно, было символом солнца). Места с подобными деревьями были одними из самых первых, если не самыми первыми, святилищами Японии. (Впоследствии, когда стали строить храмы, веревка-симэнава, прикрепленные к различным атрибутам сидэ, зеркало, ограда из вечнозеленых сортов дерева стали неотъемлемыми признаками храмов. А некоторые виды вечнозеленых деревьев стали называться священными деревьями (шинбоку), поскольку считались символами того или иного божества, - например, дерево сакаки в святилищах Касуга, кедр в святилищах Инари, лавр в храмах Хиёси и т. п.)
Естественно, божествам делали подношения – в знак почтения, в благодарность за выполненную просьбу, в надежде на будущую помощь, чтобы загладить вину нечистоты или неправого деяния… Одежда и ткань в примитивном обществе были огромной ценностью, поэтому ткань и одежда были одним из основных видов подношений, существовало даже специальное слово «хейхаку» - «подношение одежды». Основными видами ткани в самый ранний период японской истории были конопляная ткань, шелк и ткань из древесного волокна. До появления храмовых зданий одежду и ткани, подносимые божествам, оставляли на ветвях деревьев. Огромной ценностью также была и бумага, которую тоже подносили божествам. В эпоху Хэйан появились более символические и условные формы подношения – полоски ткани и бумаги, называемые нуса; они заменяли традиционные подношения ткани, одежды и бумаги, если у молящегося не было с собой надлежащих даров (например, он был беден или путешествовал). Эти полоски ткани и бумаги могли привязать к священному дереву, если у божества, которому делали подношение, в той местности не было храма, либо привязать к дереву на территории храма, если это был благодарственный дар. не имеющий фактической ценности для святилища. (Впоследствии понятия «сидэ» и «нуса» смешались из-за того, что и то, и другое обозначало полоски бумаги или ткани, прикрепленные к сакральному объекту. Поэтому ритуальный жезл в виде палки со свисающими с него бумажными полосками-сидэ, применяемый в ритуалах очищения – харэи -, стал называться не только «харэгуса/харэгуси», но и «о-нуса/о-харэ-нуса», а слово «харэгуси» чаще применяется по отношению к многоугольному ритуальному жезлу).
Особое отношение к почитаемым деревьям сохранилось в японской традиции и в эпоху Эдо. Романист Бакин (начало 19-го в) рассказывает о ели, растущей возле Урага, которая, как верили, могла исцелять все болезни и приносить удачу рыбакам. А после гадания омикуджи (получение в храмах предсказаний судьбы, написанных на тонких полосках бумаги) было принято привязать полоску бумаги с благим предсказанием к дереву на территории святилища; это называлось «эн во мицубу» - «связать с кем-либо», в данном случае – связать свой благой жребий с божеством этого храма. Даже в последние десятилетия, когда многие традиции или их смысл стали забываться, отдельные огромные древние деревья по-прежнему почитаемы, и можно увидеть крошечную часовенку возле их ствола и обвязывающую ствол веревку-симэнава. Особым уважением пользуются издавна считавшиеся священными деревья, растущие возле храмов, - например, возле святилища Камо в Киото два дерева сакаки срослись ветвями. Возле них поставили крошечные ворота-тории, и женщины приходили к ним помолиться о счастье и гармонии в супружеской жизни. А после гадания омикуджи многие люди (особенно туристы) забирают с собой полоски бумаги со счастливыми предсказаниями, чтобы не оставлять позади удачу, но многие японцы по-прежнему привязывают счастливые предсказания к дереву возле храма, чтобы связать свою судьбу с божеством святилища.
Кстати, любопытно, что в языческих ритуалах японских айнов использовались особым образом переплетенные ветви ивы. Среди ученых существует мнение, что ритуальные полоски из ткани и бумаги – сидэ – появились под влиянием этой традиции, и что, возможно, в японских ритуалах в древнейшие времена тоже использовались переплетенные ивовые прутья.
* * *
Верования ирландцев совпадали с верованиями других народов не только в том, что касалось почитания священных растений. Многие поверья, приметы и суеверия, существовавшие в Ирландии в 19-м веке, совпадают с верованиями, приметами и суевериями других стран и народов – в том числе России. Причем примечательно, что в ирландских поверьях содержатся объяснения того, на чем основано то или иное суеверие или примета, в то время как многие из россиян в прошлом или в наше время верили/верят в приметы, но едва ли могут объяснить их смысл.
Так, например, в России как минимум в 19-м веке верили, что если тебе перебегает дорогу заяц, - это к беде; существует история о том, что Пушкин совсем уж было решил присоединиться к восстанию декабристов, но когда он выехал в дорогу, на дорогу выбежал заяц. - «Плохая примета» - сказал Пушкин и не поехал. Х) В Румынии тоже верили, что перебежавший дорогу заяц приносит несчастье. То же поверье было и у ирландцев, причем у него было объяснение: считалось, что в зайцев часто превращаются ведьмы, а встреча с ведьмой, понятно, сулит человеку зло, особенно 1 мая, когда истончается грань между земным и потусторонним миром; и если ведьма перебежит тебе дорогу, то хорошего она, естественно, не пожелает. Поэтому считалось, что зайцев нужно побивать камнями. (Гринписа и ирландских зоозащитных организаций тогда не было, и жертвой охоты на ведьм наверняка стало много ни в чем не повинных ушастых пушистиков). Однако все-таки считалось плохой приметой убивать зайца до восхода, даже если он перешел вам дорогу, - возможно из страха перед злыми духами, которые сильны в темноте; но если заяц перебежит дорогу три раза, следовало вернуться, ибо на дороге наверняка ждала опасность.
В России была в 20-м веке (и, возможно, есть и сейчас) примета, говорящая, что не стоит поднимать упавшие на землю или на асфальт предметы и тем более не стоит больше пользоваться упавшими вещами. Я с детства помню поговорку «что упало, то пропало» (которую иногда использовали также как кричалку в детских играх). У ирландских крестьян 19-го века такая примета тоже была: ирландцы считали, что все, что упало или пролилось на землю, принадлежит феям, и если это не трогать, феи обязательно этим воспользуются. Существуют истории о том, что феи могут специально устраивать людям мелкие пакости и шалости – подставлять, будучи невидимыми, подножки и толкать под руку, делать так, чтобы сломалось колесо в повозке, споткнулся конь, корова лягнула подойник, - а потом забирают себе все, что упало или пролилось на землю. Согласно поверьям, бывают и феи, которые не занимаются ничем подобным, и, если никто ничего не уронит, не прольет и не оставит специально для них угощение и подарок, то они будут страдать от жажды и голодать и пожелают всякого зла не угостившим их жадным людям. Естественно, все упавшее на землю феи считают своей собственностью, а решение поднять упавшую вещь – желанием их обокрасть, и ничего хорошего такого человека согласно поверьям не ждет.
Была у ирландцев и распространенная у многих народов вера в то, что подкова лошади или осла, прибитая к дверному косяку, принесет счастье. «Эти животные были в хлеву, когда родился Христос, и благословлены навеки. Но чтобы обрести счастье, подкову нужно найти, а не получить в дар», - верили в Ирландии. Считалось также, что привязать к маслобойке подкову – лучший способ защитить молоко и масло от злого колдовства и дурного глаза.
Вера в дурной глаз и в защитную силу слюны - еще одно суеверие, существовавшее и в Румынии, и в Ирландии, и в своеобразных формах сохранившееся в российской провинции даже в 21-м веке. В Румынии считалось, что плевок – всегда самое эффективное средство от воздействия дьявола. Ирландцы считали, что если лошади начинают беспокоиться, значит, на их спине катаются феи и разная мелкая нечисть; надо плюнуть на животное три раза, и тогда феи соскочат с него. Считалось также, что если человек с дурным глазом будет открыто, пристально, прямо смотреть на что-либо или кого-либо или будет что-либо хвалить, не сказав при этом «Благослови его/тебя Бог», то он сглазит вещь, животное или человека. Роковое воздействие дурного глаза, согласно всеобщему мнению, было велико, и если с красивым/умным/богатым/талантливым в чем-то человеком случалась беда, если хорошо начавшееся дело кончалось неудачей или благоустроенное хозяйство приходило в разлад, общественное сельское мнение единодушно постановляло – «сглазили». Однако если мудрый человек трижды сплюнет на того, кого сглазили, и скажет «Благослови его Бог», пострадавший избавится от всех последствий сглаза. Вера в эффективность лечения слюной также была весьма распространена. Вера в дурной глаз (sъil milledach) существовала в Ирландии издавна. Например, в житии святого Киарана из Сайгира рассказывается о короле Кобране, дурной глаз которого убил юного наследника короля Мунстера. Англичанин У. Кэмден в начале XVII века так описывал ирландский обычай: "Если человек похвалит лошадь или любое другое живое существо, он должен закричать "спаси его Бог" или плюнуть на него". В российской провинции – как минимум в сельской местности и маленьких городах – вера в сглаз и опасные последствия дурного глаза существует даже сейчас. Конечно, плевать на людей или животных никто не станет, но о старых поверьях о благотворном воздействии слюны и троекратного плевка напоминают фразы вроде «сплюнь через левое плечо», «помажь слюной – болеть не будет» и «сплюнь чтоб не сглазить» (последнее говорят человеку, который рассказывает о светлых планах на будущее или о том, как у него все хорошо в настоящем. Как правило, человек после этого произносит «тьфу-тьфу-тьфу», символически изображая «защитный» плевок. Бывает и так, что человек, рассказывающий о своих планах, сам говорит «тьфу-тьфу-тьфу чтоб не сглазить».)
«Когда зеваете, немедленно перекрестите рот, или злой дух забежит туда и поселится внутри вас», - говорили ирландские крестьяне. У российских крестьян тоже было в обычае, зевнув, перекрестить рот; эта традиция сохранялась как минимум до революции.
Во многих странах – включая Ирландию и Россию – собачий вой считается очень плохой приметой; даже образованные ирландцы считали собачий вой возле дома, где лежит больной, верным признаком его скорой смерти. Предполагается, что собаки способны чувствовать, слышать и видеть все сверхъестественное и потустороннее, поэтому могут почувствовать, как разрывается грань между мирами, и могут увидеть приближение духа смерти.
Соль у ирландцев считалась обладающей могущественными волшебными свойствами, способной поставить преграду между людьми и потусторонним миром, нейтрализовать воздействие чужой магии и потусторонних сил и, естественно, защитить от зла. Поэтому соль часто упоминается в поздних сказаниях о Волшебном народе и магии: например, в них упоминается, что в потустороннем мире нельзя есть местную пищу, иначе останешься в нем навеки, но если добавить в пищу соль, то можно свободно вернуться в мир живых. Еще в одной истории соль рассыпали возле порога дома и вокруг кровати тяжело заболевшей девушки, которая лежала, не шевелясь, как мертвая, и знахарь сказал, что она заколдована феями; и спустя шесть дней и ночей она пришла в себя и вернулась из мира фей в мир людей. Если домашние начинали болеть и чахнуть, и думали, что это из-за фей, протоптавших тропку через дом, считалось полезным рассыпать соль перед входами и выходами, чтобы они не могли там больше ходить. А в позднем сказании о похищении сидом прекрасной Этайн упоминалось, что все подступы к холму-жилищу сидов были засыпаны солью, и после этого сиды больше не могли применять магию для восстановления разрушаемого волшебного холма. «Соль и огонь – две самые священные вещи, которые даны человеку», - говорили ирландские крестьяне и считали, что нельзя давать никому соль или огонь первого мая или в то время, когда сбивают масло, иначе благословение уйдет из дома. Перевернуть соль – к большим неприятностям, это очень плохая примета; чтобы отвратить беду, соль собирали и бросали через правое плечо в огонь левой рукой. Соль и вода как питье всегда считались мощным волшебным средством против зла, если их должным образом подготовит знахарь и скажет над ними магические слова.
В Японии вера в защитную силу соли и воды из колодца сохранялась и в двадцатом веке – в середине двадцатого века утро в домах, где соблюдали старые традиции, начиналось с того, что вход в дом и/или пространство перед воротами поливали водой и оставляли перед входом кучки соли, чтобы помешать злым духам проникнуть в дом; в современных аниме или манге, где упоминаются различная мистика и японская языческая религия – синтоизм – тоже иногда показывают этот обряд. А в современной России считается, что рассыпать соль – плохая примета, хотя люди не помнят, на чем основана эта примета, и не верят в магическую и мистическую силу соли.
Ирландцы, так же как и россияне, верили, что в организме просто так ничего не чешется. Х) Так, согласно ирландским приметам, если у вас чешется ладонь, это к получению денег; если локоть – вы смените постель; если чешется ухо и оно стало красным и горячим – кто-то дурно отзывается о вас. )) (Приметы «ладонь чешется – к деньгам» и «уши горят – о вас плохо говорят» существуют и в современной России.)
Примечательно, что эти приметы распространены в различных – в том числе и весьма удаленных друг от друга, практически не имеющих общего исторического прошлого и долгих культурных контактов - странах. Разумеется, жизнь и ирландских, и румынских, и японских, и российских крестьян в девятнадцатом веке была трудной и бедной, с крайне низким уровнем инфраструктуры, с дискриминацонным законодательством. Не лучше обстояли дела для россиян и японцев и в 1-й половине 20-го века. (да что там – в России даже в наше время столичные блогеры и телевизионщики частенько относятся к всем живущим за пределами мегаполисов как к «туземному быдлу из Зажопинсков», уровень инфраструктуры и уровень жизни в сельской местности по ряду показателей оставляет желать лучшего, да и историями о произволе чиновников никого не удивишь). Поэтому искренняя и широко распространенная вера в суеверия и приметы вполне себе объяснима – люди искали какую-то поддержку, опору и помощь в своей трудной жизни, а, учитывая окружающие их реалии и жизненный опыт, им, наверное, было проще поверить в целительную силу слюны, защиту талисманов и действенность обрядов, чем в то, что элита в Лондоне, Петербурге, Москве или Эдо/Токио приложит все усилия, чтобы их уровень жизни улучшить. И, поскольку уровень жизни изменялся медленно, суеверия и приметы тоже долго были неотъемлемой частью жизни населения. Кроме того, речь идет о консервативных обществах, где довольно долго сохраняли верность старым традициям, некоторые из которых, возможно, восходят к древним временам, хотя и могли сильно измениться с течением времени.
С другой стороны, возникает вопрос – насколько старыми являются эти традиции? Ни в русских былинах и летописях, ни в ирландских скелах, ни в средневековой японской литературе не упоминается о защитной силе первоцветов и рябины, соли и слюны, или тем более вытащенных из гроба гвоздей и т. п. В книге леди Уайлд многие истории можно датировать по определенным признакам, и легко заметить, что упоминания о чем-то подобном относятся к событиям, случившимся не ранее 17-го века, либо к поздним редакциям старых преданий. Да и не могли простые крестьяне в средневековье себе позволить, например, солью разбрасываться, она была слишком дорога, а о том, чтобы что-то подобное элита делала, не упоминается. Так что, возможно, большинство этих суеверий и примет появились уже в Новое время? Но тогда непонятно, почему общераспространенными оказались именно эти суеверия и приметы?
В общем, тема довольно интересная, но приличного «дополнительного ликбеза» требует.
* * *
Однако были в Ирландии 19-го века и свои особенные верования и приметы, не свойственные другим странам. Некоторые из них весьма своеобразны. Х)
Например, некоторые приметы-«медицинские рекомендации»:
Чтобы избежать зубной боли, никогда не брейтесь в воскресенье. Вот так.
Направьте на ячмень девять раз колючку от крыжовника, говоря: "Уйди, уйди, уйди!" – и ячмень тут же уйдет и исчезнет. Понимающий.
Прикосновение руки седьмого сына исцеляет от укуса бешеной собаки. Такое же суеверие существует и в Италии. А прикосновение руки седьмого сына, рожденного седьмым сыном, исцеляет вообще от всех болезней. Весьма полезный медицинский совет для тех стран, где многодетных семей гораздо больше, чем больниц.
Чтобы исцелить горячку, положите пациента на песчаный берег, когда идет прилив, и отступающие волны унесут болезнь и оставят его в добром здравии. А если пациента приливом с головой накроет на некоторое время, то его вообще никакие болезни не будут беспокоить никогда х)
Существовали и приметы о том, что для людей опасно или причиняет вред. Например, считалось, что опасно плыть по воде в первый понедельник мая. А особенное несчастье сулит утром встретить первым рыжего человека. Есть предание, что рыжим был Иуда Искариот, и именно из этого и мог произойти суеверный страх перед злым воздействием рыжих людей.
Ну и конечно, приметы, заклинания и гадания, связанные с любовными отношениями – как же без этого.
Известный способ гадания о будущей судьбе – с помощью улиток. Молодые девушки сажали улиток на блюдце с песком или первого мая выходили рано, до рассвета, и прослеживали следы улиток на глине, ибо они всегда выписывают букву, и это – инициал имени истинного возлюбленного. Большая неудача – встретить первой утром черную улитку, но белая улитка приносит счастье.
Мощным талисманом на любовь, которым пользуются женщины, считается кусок кожи, взятой от руки трупа и привязанный на человека, чьей любви добиваются, пока он спит. Через некоторое время этот кусок снимают и осторожно убирают, пока спящий не проснулся и не понял, что происходит. Потому что если проснется…
Еще один способ приготовить приворотное зелье – убить черного кота (в одной истории описывается, как бедное посаженное в мешок животное били об стену, пока оно не умерло), вынуть сердце и печень, выварить и истолочь в порошок, порошок добавить в чай или супчик к любимому.
(Способы какие-то, как я посмотрю… То для живодеров, то для осквернителей могил. Интересно, а какие-нибудь другие способы привлечь внимание практиковавшие это женщины пробовали? Вкусненьким там любимого угостить, на танец пригласить, рукоделье подарить какое-нибудь, комплимент сказать, пообниматься банально? Или у них был подход «мы легких путей в любви не ищем, только хардкор, только садизм и расчлененка»?)
* * *
После принятия христианства в Ирландии, судя по всему, произошел «перенос функций» друидов и филидов на христианских святых и священников – точнее, правильно было бы говорить, что сила и власть Слова, свойственные, по общему мнению, друидам и филидам, в поздней христианской ирландской традиции приписывались не только святым, но и простым священникам, чьи молитвы, благословение и проклятье обладали той же силой, что заклинания, благословения и проклятья друидов и филидов древности. (по крайней мере, так было в западной Ирландии). Логика ирландцев в этом случае понятна – если священник обладает истинным знанием и вправе как слуга Бога говорить от его имени, то его слово обладает великой силой. Скорее всего, именно на этом было основано поверье о том, что священный колодец потеряет силу, если его проклянет священник, и о том, что если огонь погаснет первого мая, то только из дома священника можно брать торф. С могуществом проклятья священника связаны и различные сказания, где о христианском милосердии и возможности спасения говорится, имхо, гораздо меньше, чем о мистическом могуществе проклятий.
На Инишморе (остров у западного побережья Ирландии) жил один молодой человек по имени Джеймс Линан, который славился на весь остров своей красотой и силой. Никто не мог превзойти его ни на охоте, ни в кулачном бою; и, кроме того, был он лучший танцор во всей округе. Но при этом он был смел, безрассуден и всегда был на первом месте во всех диких хулиганских проделках тамошней молодежи.
Однажды после одной из этих безумных выходок он зашел в часовню, и священник по имени осудил его с алтаря. – Джеймс Линан! – сказал он. – Попомни мои слова: дурной конец тебя ждет. Месть Божья падет на тебя за твою порочную жизнь; и той силой, что есть во мне, я отвергаю тебя, как дурного повесу и слугу Сатаны, которого проклинают все добрые люди.
Юноша побледнел и упал на колени перед всем народом, горько рыдая: – Помилосердствуйте, помилосердствуйте! Я раскаиваюсь, я раскаиваюсь! – и заплакал, как женщина.
– Иди же теперь в мире, – сказал священник, – и постарайся начать новую жизнь, и я буду молить Бога, чтобы он спас твою душу.»
С того дня юноша не пил спиртного, заботился о своей ферме, женился на милой дочери фермера и все у них шло хорошо и родилось четверо прекрасных детей. Но когда они с семьей поехали на свадьбу друга, с молодым человеком случился удар, и, когда он очнулся, дар речи покинул его. «Так что рок, изреченный священником, исполнился, – злой была юность Джеймса Линана, и злой оказалась его судьба, и скорбь и смерть, наконец, нашли его, ибо приговор священника все равно что слово Божье».
Впрочем, история Джеймса Линана – это еще довольно милая история. В книге леди Уайльд описываются и более трэшные традиции – например, существующий в некоторых местностях западной Ирландии обряд, при котором священник возглашал в чей-либо адрес страшное проклятье, держа человеческий череп в руках.
* * *
Вера в магическую силу песни и слова, которые в особой мере присущи поэтам, сохранялась в Ирландии и в 19-м веке, но, в отличие от древней и средневековой Ирландии, люди, способные на это, уже не пользовались почетом, а вызывали опасения, и существовали рассказы об их дурных поступках – например, история о том, как поэт пытался зачаровать и силой - властью чар - увести из дома девушку, прикрепив к стволу дерева возле дома, где она жила, бумажку с написанным на ней кровью орлиным пером словом-заклятьем. Девушка добровольно – точнее, безвольно – последовала за поэтом, но когда бумагу сняли с дерева, она пришла в себя, и не могла вспомнить, что с ней случилось.
* * *
И не из книги леди Уайльд вместо бонуса, потому что Финн мак Кумал здесь тоже упоминался: о правилах принятия новых бойцов в легендарный отряд, называемый фианой (по преданию этот полунезависимый отряд был создан из воинов разных кланов Верховным Королем Ирландии Кормаком мак Артом в 3-м веке для защиты страны; самым знаменитым его командиром был Финн мак Кумал, который, как повествуют предания, был потомком знатных сидов и великим героем).
читать дальше?«Ни один человек не мог быть принят в фиану, пока все его родственники, как по отцовской линии, так и по материнской, не поклянутся в том, что, будь он убит, никто из них не станет мстить за него; и, наоборот, не станет обращаться к нему за подмогой в деле отмщения. Опять же, если он сам причинит кому-то великие обиды, гнев обиженных должен пасть лишь на него самого, но никак не на прежнюю родню.
Из тех, кто удовлетворит этому условию, ни один не может быть принят, если он не является отменным поэтом, искусным в двенадцати способах стихосложения.
Есть и ещё испытание: человек должен быть помещён в земляную яму по пояс глубиною, со щитом и ореховой палкой длиной в локоть. Девять воинов должны напасть на него с расстояния в десять борозд и одновременно метнуть свои копья. Если не сумеет он оборониться и хотя бы одно из копий заденет его, – не быть ему принятым в фиану.
Из тех, кто выдержит это испытание, ни один не может быть принят, пока не заплетут ему волосы во множество кос и не пустят его бежать лесами Ирландии; воины же фианы пустятся за ним в погоню, стараясь ранить его, и пусть в начале бега их отделяет от него всего одно дерево. Если его ранят или схватят, – не быть ему принятым в фиану. Если оружие дрогнет у него в руках, – не быть ему принятым в фиану. Если ветка лесная потревожит хоть локон у него на голове и вытянет прядь волос из косы, – не быть ему принятым в фиану. Если во время бега хрустнет сухой сучок у него под ногой, – не быть ему принятым в фиану. Если не сумеет он на всём ходу перескочить через сук, простёртый на высоте его лба, и поднырнуть под ветку, склонённую на высоте его колена, – не быть ему принятым в фиану. Если не сумеет он, не замедляя шагов, ногтями вытащить из босой ноги колючку, – не быть ему принятым в фиану.
Но если он выполнит всё требуемое, – его примут, как брата…»
По описанию фианы в древней рукописи сразу видно, как представляли себе легендарный отряд. Во-первых, требования к новобранцам, «чуточку» отличающиеся от способностей обычного человека. Во-вторых, новобранец в эпоху, когда род и семья были очень значимыми понятиями, а кровная месть была частью стандартного законодательства, как бы оказывался вне общей правовой системы, отказываясь от прав и обязательств по отношению к родичам, отвечая за свои поступки только перед командирами и Верховным Королем и подчиняясь только им. И, в-третьих, то, что этот отряд не состоял из воинов какого-то конкретного рода-племени-королевства, а был такой своеобразной «военной сборной» - это тоже, вроде бы, было для Ирландии 3-го в. весьма необычно. В общем, согласно легендам особость фианы заключалась не только в том, что туда набирали невероятно крутых воинов, - этот отряд еще и в социально-правовом отношении необычным был.
Продолжение следует. ))